Жене привратника было на вид лет шестьдесят. Поверх бесформенной шерстяной юбки на ней был длинный свитер, на ногах — сине–белые туфли из кожезаменителя. Ее приятное лицо без всяких следов косметики обрамляли мелкие белые кудряшки. Придерживая дверь, она сказала:
— Боюсь, у нас сейчас нет ни одной свободной квартиры.
— Я здесь совсем по другому поводу, — Джудит протянула женщине свою визитную карточку.
Она уже решила, что ей скажет.
— У моей тети была близкая подруга, которая жила в этом доме во время войны. Ее звали Элейн Парриш, и у нее были две девочки–близняшки. Конечно, это было очень давно, но моя тетя все же надеется их отыскать.
— Ах Боже мой! Думаю, у нас не осталось никаких старых домовых книг. Этот дом столько раз переходил из рук в руки, и здесь сменилось столько жильцов, что просто не было никакого смысла хранить записи о людях, которые выехали. Сколько лет назад — сорок пять, пятьдесят? О, это безнадежное дело.
Жена привратника начала закрывать дверь.
— Подождите, пожалуйста, — взмолилась Джудит. — Я понимаю, как вы заняты, но я готова заплатить вам за ваши труды.
Лицо женщины расплылось в улыбке.
— Меня зовут Мирна Браун. Входите, дорогая. В кладовке, кажется, должны быть какие–то старые домовые книги.
Два часа спустя, вся в пыли и с обломанными ногтями, Джудит вышла, наконец, из кладовки и отправилась на поиски Мирны Браун.
— Похоже, вы были правы. Все это совершенно безнадежно. Здесь поменялось столько жильцов. За исключением, правда, квартиры 4Б. Насколько я поняла, за все эти годы жильцы там сменились всего раз, четыре года назад.
Мирна Браун всплеснула руками:
— Я, должно быть, совсем из ума выжила. Конечно же, вы правы. Мы сами живем в этом доме всего три года, но привратник, который был здесь до нас, рассказывал нам об этой миссис Блоксэм. Ей было почти девяносто, когда она наконец–то согласилась отдать свою квартиру и переехать в дом для престарелых. Говорили, она была вполне в здравом уме и уехала отсюда с большой неохотой. Но ее сын и слышать больше не хотел о том, чтобы оставлять ее здесь одну.
— И сколько же лет она жила здесь? — спросила Джудит, чувствуя, как у нее внезапно пересохло в горле.
— О, да всю жизнь, дорогая. Она поселилась в этом доме, когда вышла в двадцать лет замуж.
— Она еще жива?
— Кто знает? Вряд ли. Хотя, конечно, никогда нельзя знать наверняка.
Джудит с трудом сглотнула подкативший к горлу комок. Она была так близка к цели, так близка. Стараясь успокоиться, она обвела взглядом маленькую гостиную с цветастыми обоями, жесткой кушеткой в углу, набитой, судя по всему, конским волосом, и таким же креслом рядом, электрообогревателями под длинными узкими окнами…
