В окно мощным потоком лился солнечный свет. «О, быть в Англии, когда стоит апрель!» Хотя ее устраивал и январь, и любой другой месяц. Все утро она писала о периоде реставрации монархии, когда, как отмечал в своем дневнике Самюэль Пепис[17], в Лондоне повсюду горели костры и колокола церкви Сент — Мери–ле–Боу весело звонили. За здоровье короля поднимались тосты, и в деревнях вновь украшали майское дерево[18]. Унылые серые цвета времен пуритан сменились яркими красками, и король с королевой выезжали на прогулку в Гайд–парк.
В час дня Джудит решила выйти и прогуляться вокруг Уайт–холла с тем, чтобы попытаться почувствовать атмосферу того времени, попытаться ощутить то облегчение, какое испытал народ, когда монархия была восстановлена без еще одной Гражданской войны. Особенно ей хотелось взглянуть на памятник королю Карлу I. Во времена Кромвеля эта старейшая и самая прекрасная конная статуя в Лондоне была отдана торговцу металлоломом с приказом ее уничтожить. Однако торговец, понимая ее необычайную ценность и будучи преданным покойному монарху, не уничтожил статую, а спрятал ее до возвращения Карла II. Для нее был заказан величественный постамент, и ее установили на Трафальгарской площади, лицом к Уайтхоллу, на том самом месте, где Карл был казнен.
Она работала, не снимая халата, все утро. Решив прогуляться, она быстро приняла душ, накрасила губы, подвела глаза и высушила полотенцем волосы, заметив при этом, что они стали слишком длинными. Бросив критический взгляд на себя в зеркало, она не могла не признать, что это ее нисколько не портило. Да и выглядела она уж никак не на свои почти сорок семь лет.
Темно–каштановые густые волосы с мелькающими в них золотыми искорками напоминали, что в детстве она была блондинкой. Нежно–розовая безупречная кожа. Овальное лицо. Большие сине–зеленые глаза. Интересно, подумала она, похожа ли я на свою мать?
Торопливо она надела темно–серые брюки, белый с высоким воротом свитер и сапоги. «Моя униформа», — мелькнула в голове мысль. Вряд ли ей часто придется одеваться подобным образом, когда она станет женой Стивена. Мгновение она стояла в нерешительности, не зная, надеть ли ей «берберри» или новую накидку. Накидку. Она сунула в объемистую сумку блокноты и справочник, который мог ей понадобиться, и вышла.
Спокойный и прекрасный, он вечно скачет
У Уайтхолла своего.
В тиши ночной лишь ветер свищет,
И нет ни толп мятежных, ни пьяных криков, ничего…
