— Ты что ж, его защищаешь?
— Нет. Но ведь он повинился пред тобой. И от волколака бросился оборонять нас, себя не жалея. Неужто никогда его простить не сможешь?
— Делай, как ведаешь, Милава. Только я ему все равно не доверяю, — Воста поджала губы и смолкла, точно навсегда.
Сын старосты виновато поглядел на ворожею и сник.
— Разумеешь, Алесь… — замялась ворожея, подбирая слова, — ты ведь ведаешь, кто моя бабка?
— Ведьмарка? — оживился молодец, взглядом благодаря девицу, что перевела беседу в иное русло.
— Так. Да не просто ведьмарка, а черная.
— А еще и другие бывают?
Ворожея кивнула:
— Бывают наделенные силой, что светлым путем следуют.
— Так ты, стало быть, из таких? — Алесь так и буравил девицу очами, переполненными небывалым интересом.
Милава замотала головой:
— Не. Я только лекарить умею да поворожить немного, — закраснелась девица. Очи Алеся стали еще шире. Как бы не спугнуть его такой правдой. — Вот мамка моя, та знатная ведьмарка была. Но она от черной стороны дара вовсе отказалась. Потому и ушла в Навье спокойно. А бабка моя ведьмарка черная. С темной стороной в дружбе завсегда жила. Потому уйти может, только ежели свою силу кому-нибудь передаст.
— Так ты ее наследница, значится? — догадался сын старосты. Милава ожидала, что молодец вот-вот наутек бросится, но тот только чаще захлопал глазами. — Вот это да!
Воста ворочала угли, но напряжение в осанке выдавало: она внимает каждому слову.
— Ежели не приму ее силу, то иссыхать станет да на селян свою боль перекидывать, покуда совсем деревню не изведет.
— А когда силу ее примешь… — замешкался Алесь, — ты тоже черной станешь?
Милава пожала плечами и тяжко вздохнула. Огонь становился все меньше, точно таял.
— Точно я не ведаю. Мамка моя сказала, что с черной стороной примириться можно да во благо людям направить, — ворожея поглядела в глаза Алесю и точно дала ему обещание: — Я буду очень стараться. Ибо не станет мне на этом и том свете места, коли я супротив живого пойду.
— Я мыслю, что у тебя все получится! — Милава дрогнула, когда Алесь взял в свои мозолистые руки ее ладошки и сжал, точно пытался помочь.
Надо ж, какие синие у него очи. Даже в слабых бликах костра, пожираемых темнотой, приметно, как они чисты. Неужто такие очи могут быть у злодея? Повисшую тишину разорвало негромкое, но настойчивое покашливание. Милава словно вынырнула из небытия и тут же отстранилась от Алеся.
— Ну, так мы идем или что? — Воста стояла подле затухающего огня, уперев тонкие ручки в бока.
