— Выпустите меня! — голос батьки звучал, словно из-под земли.
— Пришел в себя? — кто-то больно лупил по щекам.
— Убери руки, — пригрозил сын старосты.
— Череда, принимай гостей! — рявкнул пьянчуга. Вот уж кто наслаждался происходящим. — Лезь давай! — Еще и тесак Алеся заграбастал. Услада топталась подле. Ее решительность, видать, несколько поубавилась. Она избегала глядеть на брата.
— Только попробуй нож потерять, — отчеканил Алесь. — Я тебе все зубы пересчитаю. Руки развяжите!
— И так слезешь! — хорохорился Хижа. — Иль на веревке спустим!
Сын старосты вздохнул и полез в темницу. Как же теперь Милава?
— Здорово, сын, — хмуро проговорил батька.
— Как же мы про нее запамятовали? — посетовал Алесь, указав подбородком вверх.
Череда пожал плечами и задрал голову. На них сквозь опущенную клеть глядела Услада.
— Выпусти нас отсюда! — крикнула староста.
Та грустно помотала головой:
— Вы меня еще благодарить станете!
Снаружи еще доносились обрывки разговоров, но разобрать, о чем именно толкуют селяне, никак не удавалось. Тем паче надсмотрщик, то и дело с нагловатой ухмылкой поглядывая на невольников, бросал им замечания да мерзковато шутил. Череда развязал сыну руки. Алесь принялся растирать запястья и на всякий случай спросил шепотом:
— Как выбираться-то станем? Нам ведь и подмоги особливо ждать не от кого.
— Среди селян я не приметил близнецов. Ежели они в добром здравии, то скоро сюда явятся. Поди, не дураки. Еще, мыслю, Домна могла б прийти. Но что она сможет поделать супротив мужика, даже такого дохляка, как Хижа? Щекарь, но он нынче Цветом занят. Лютовер, так тот наверняка в лес ушел. Впрочем, после того, как меня Яромила выходила, не уверен, что он спасать меня ринется. — Череда потер раненую руку. — Милава…
— Надеюсь, что Милава сюда не сунется — не то ждет ее беда, — Алесь вздохнул и опустился на землю подле батьки.
— Слушай, а ведь тут и соломы не было. И как тут Милава сидела? Хорошо, Вит…
— Что Вит? — горячо оборвал батьку молодец. Его очи претворились в узкие щелочки, а губы сжались.
— Ничего. Он супротив моей воли к ней сюда лазил, потчевал, да вот сена принес.
Алесь промолчал, стараясь не выдавать себя. Череда лишь усмехнулся в усы да сощурился, склонив голову набок:
— Добро хоть, Услада нашей беседы не слышит.
Алесь угукнул, до конца не понимая, что конкретно имел в виду батька, а затем предположил, потерев изрядно обросший подбородок:
— Может, Вит придет? Мыслю, болезнь его уже совсем отступила.
