— Кто там? — донесся настороженный глас Услады.
— Алесь. Отворяй!
— Ежели ты Алесь, то сказывай, что мы утворили в детстве, когда батька в Рогачев уехал?
— Дом Доморадовны заезжим купцам продали, — припомнил сын старосты.
Стукнуло — дверь отворилась. На пороге стояла бледная Услада. Ее напуганный взгляд так и шнырял за Алесем, словно что-то выискивая, затем остановился на брате и заметно потеплел.
— Заходи скорее, — крепкая девичья рука силком втянула богатыря в хату.
— Ты чего?
— Что у тебя с головой? Ой, да и с бедром?! — испугалась Услада, глядя на местами бурые тряпицы.
— А, это пустяки, — отмахнулся Алесь, сильно пожалев, что не снял повязки у Вита.
Лицо Услады потемнело:
— Это она, да? Эта ведьмарка на тебя нечистика натравила! Ко мне, значится, Кукоба явилась…
— Кукоба? — ахнул Алесь. — Давно?
— Да не так чтобы очень.
— Стало быть, ведьмарка-таки по деревне шастает, — пробормотал молодец. Хоть бы она ничью душу загрести не поспела. Надобно срочно Милаве о том рассказать!
— Да уж, кажись, совсем выздоровела иль просто ночью силой налилась. Еле спаслась от ее когтистой лапы. Хвала богам, оберег охранил! — Услада показала Алесю своего рябинового оборонителя.
— Не выздоровела она, Услада. Она померла!
— Как? — в ужасе отшатнулась сестрица.
— А вот так! Ладно, это после. Батька где? Разбуди его, дело есть.
— Так нет батьки дома.
— Как нет? А где ж он?
— К Лютоверу за подмогой да советом подался. Рафал ведь захворал, ведаешь? Да и не только он.
— Вон оно как, — присел на лавку Алесь. — И когда он ушел?
— Давно, — вздохнула Услада, — я уже и сама вся извелась. Тебя нет, батька где-то запропастился. Я ж и Кукобу впустила из-за того, что сама к Лютоверу идти собралась. Она меня на крыльце подкарауливала. Никак Милава ее науськала. Надо ж, только от одной ведьмарки избавились, как ей замена нашлась. Спалить ее надобно, покуда не поздно. Сразу мир да лад в село возвратятся.
— Перестань! — вскочил Алесь. — За что ты Милаву спалить хочешь? Тебе она чего худого сделала?
Услада притворно схватилась за сердце да такую муку на лике отобразила, что ее хоть сейчас бы в балаган с руками да ногами приняли.
— Почто ты так к сестрице родненькой? Не я ли за тобой с детства глядела? Не я ли твои пеленки стирала да любимой снедью потчевала, не я ли…
— Хватит, Услада! Не час нынче, — прервал Алесь любимую песнь сестрицы.
— И чего это ты ее так обороняешь? Неужто и тебя эта ведьмарка ворожбой облепила? — стала злиться Услада.
