Почему, хотелось бы знать, именно вологодские вертухаи такие злобные, хуже азиатских зверьков, прямо чемпионы-ненавистники, куда до них собакам? Автомат на груди их такими делает, или в масле вологодском жJлчь подмешана? - Но никто не ответил на мысли Мазая, каждый в свое вслушивался. Мылись воры молча, да и о чем было говорить... Предстояло умирать в муках, или... Или, все-таки, сучью присягу принимать и позор? Нет, тут даже захочешь - до присяги дело не дойдет: Иван-Царевич, сучий атаман, шибко зол на воров за недавнюю резню на соликамской пересылке, где с полсотни сук одним махом на лунный этап отправили, ему теперь только кровь нужна, мстит и запугивает.
В сорок втором Иван Павлович Узорин еще был авторитетным босяком, видным вором, носил погоняло Бузор, потом ушел воевать в штрафные роты и в сорок пятом избыл срок, искупил своей и вражеской кровью, в звании старшего лейтенанта, с тремя боевыми орденами на груди. А в сорок шестом получил червонец за налет на кассу, вернулся "за колючку", сначала Нарым, потом Воркута... Там он вдруг понял, что его ни дня не воевавшие "братья", честные воры, с кем он кушал, с кем режим давил, заочно дали ему по ушам только за то, что он взялся Родину защищать на фронте, и они уже не братья ему, но паны и господа, а его низвергли в простые мужики... Бузор с этим решением не согласился и на воров очень обиделся. И с радостью подключился помогать "хозяину" и "куму" выполнять решения Партии и Правительства по искоренению и перековке преступного мира, да так прытко взялся, что и товарищу Погодину в его пьесах не снилось. И уже под новой кликухой новые блатные законы править стал, воров ломать да ссучивать, а куму жопу лизать... Бытовиков, "машек", политических фраеров из пятьдесят восьмой, "зверьков" из восточных республик и прочего черноземного быдла эти прогрессивные перемены в тюремной кастовой иерархии, понятное дело, не касались: их удел сидеть покорно и делать, что велят...
Конвойные даже и в церковные ворота заходить не стали, втолкнули - и снаружи засов заскрежетал. Утром откроют, тела уж у порога будут - "умерли от дизентерии", предварительно покромсав друг друга на бефстроганов . Левке Сахару, как самому образованному из воров, вспомнилась сцена в гоголевском "Вие", когда Хому провожают в ночную церковь, к ведьме в лапы.
Вошли, деваться некуда... Впереди Мазай, как самый старший, за ним двое в ряд - Колян Полковник и Ваня Примус, чуть сзади Левка Сахар. Старый вор Мазай вдруг унюхал и учуял непонятное сзади, но не косячное, а как бы даже наоборот...
