На минуточку я остановился, чтобы прислушаться, но вскоре опять побежал, так как услышал недалеко позади себя глухой шум пламени и понял, что огонь старается настигнуть нас. Сердце замирало от этого шума. Такой страх на меня нагонял только вой волков, когда я на санях мчался с форта Хендерсон на Гудзоновом заливе.
Мы, конечно, знали, что уже около двух дней в некоторых участках леса вспыхнули лесные пожары, но огонь злой шутник, — он может где-нибудь тлеть днями, неделями, пока ему не поможет благоприятный ветер, и тогда он сразу понесется, как лошадь, сорвавшаяся с привязи.
Мимо меня пробежали еще два оленя, мать с детенышем. Они мчались, как брошенный сильной рукой камень. Мать безумно вертела глазами и дико мычала.
Не знаю, сколько птиц и зверей я видел в этот день в лесу, возможно, что мне мерещилось больше, чем это было на самом деле. Вспоминаю росомаху. Она так же коварна и зла, как рысь: схватив за горло оленя, росомаха обычно висит на нем, пока животное не падает.
Ласки, маленькие, длинные, как бечевка создания, пара куниц, лисы, — я дорого дал бы за все меха, которые я видел в этот день. Звери бежали, то появляясь, то исчезая, следуя по одной и той же дороге, которая вела к воде. Я бежал за ними.
* * *
Скоро я сквозь ветви деревьев заметил вдали синий покров озера и страшно обрадовался, но, пробежав через прибрежный тростник, заметил, что огонь также наступает и с юга. Он распространялся полукругом вокруг озера, и облако дыма горой подымалось вдали над деревьями.
Отступать было некуда. Мы не могли бежать ни на юг, ни на юго-запад. А вокруг мыса, который мы прозвали пастью щуки, всюду простиралась вода. Я смотрел на животных, как бы спрашивая их совета. Они-то знали, что делать, и не колебались.
Недалеко от берега был небольшой островок, и уже многие обитатели леса бросились вплавь к нему. Я последовал их примеру, подумал было раздеться, но потом решил, что платье можно будет высушить на острове, где придется, возможно, долго просидеть, и поэтому поплыл в одежде, приговаривая: «Так, пожалуй, лучше будет, Эб, а то как бы ты не пришелся по вкусу старику Топтыгину».
Для мальчика было жестоким испытанием очутиться на этом маленьком необитаемом острове в обществе стольких зверей, до того обезумевших от огня, что они даже забыли о страхе друг перед другом. Заяц забыл о лисе, белки не двигались с места, когда рядом появлялась куница, а олени обнюхивали своих детенышей на глазах у медведя.