— Все готово, Сергей Петрович. И кета и картошка сварились, я уже воду слила, — отозвалась из кухни Лерка.
— Ну, неси сюда. Давай быстренько накроем стол. Эту скатерть долой, для дорогого гостя возьмем чистую. Достань тарелки, ножи, вилки.
— О! Отварная кета и картофель! Пища богов! Как я мечтал в изгнании о куске нашей родной, амурской кеты, особенно когда приходилось голодать! А голодать приходилось перманентно… — скорбная усмешка осветила лицо гостя.
— Очень трудно было?
— Всего хватил до слез — и горячего и холодного…
— Но зато каким молодцом ты стал! — искренне восхитился Лебедев. — Возмужал… Ну, милости прошу за стол. Закуси, родной. Валерия! Чего ты там возишься? Бросай все, иди к нам.
Лерка, скромно укрывшаяся в спасительную сень кухни, отнекивалась:
— Нет, нет! Я сытая, Сергей Петрович, больше ничего не хочу!
«Сидеть за столом с чужим городским человеком? Со стыда сгорю!»
— Ну-ну! Без глупостей! Иди к нам. Знакомься, Валерушка, — это мой лучший друг. Друг детства. Вместе учились, вместе нас царь в тюрьму засадил. Да не бойся ты его, он не кусается. Зовут его Яницын Вадим Николаевич…
— Я дя-дя Вадя, дядя что надо! — Приезжий весело подморгнул Лерке и так добро улыбнулся, что смущение девочки разом улетучилось.
Гость продолжал рассматривать альбомы с набросками и эскизами; бранил одно, расхваливал другое.
— Подожди, друг, этот альбом я тебе покажу позднее, — сказал хозяин и взял из рук гостя альбом, туго перевязанный веревочкой. — Тут вещи сугубо… секретные, — смущенно хмыкнул учитель.
— Секретные? Ты меня заинтересовал, Сережа. Что-нибудь интимное? — подтрунивал Вадим, переходя с места на место упругим, сильным шагом.
Сели за стол, покрытый свежей скатертью, убранный лучшей посудой, какая только нашлась.
— Вот уж действительно, сколько лет, сколько зим не видались… — возбужденно говорил Сергей Петрович.
Он достал из маленького погребца, стоявшего на шкафу, пузатенький графин синего стекла, наполнил разномастные рюмки мутноватой жидкостью с резким сивушным запахом.
— С дороги следует прогреться. Апрель, апрель, а ночи еще зело прохладные. Извини, Вадим, но придется тебе хлебнуть самогончику. Чем богаты… Я его не употребляю, а так, на случай, держу.
— А ты не беспокойся, Сережа. — Гость сорвался с места, наклонился над чемоданом. — К счастью, я человек запасливый — прихватил бутылочку коньячку. «Четыре звездочки», милый, без обмана. «Чурин и К>о». Владивосток еще живет. Там такое добро достать просто. Правда, китайцы под полой держат, но за приличную мзду выручают.
