Время, проведенное в гипсовом панцире, я потратил на подготовку в институт. Поступив, я обнаружил огромную популярность своей внешности и телосложения у знакомых. Мою фотографию, вместе со студенческим, сразу украли. Приставали ко мне не только сверстницы, но и старшекурсницы. В капюшоне ветровки, я был вылитым Робин Гудом, сыгранным Майклом Прайдом, после института все меня сравнивали со звездой Голливуда Томом Крузом, особенно, я был на него похож, в то время, со спины, в фильме «Фирма». Сейчас я могу рассчитывать на главную роль в любом сериале с названием, типа «Не жалей, водочки подлей», и пошел бы сниматься, если бы на съемках не наливали воду.
Что мне сейчас доставляет радость? Сын учится и живет со мной в Питере, дочка закончила учебу в Шотландии и продолжает учиться в Штатах, Родители живы, у брата все хорошо, моя боль утраты, после развода с женой притупилась.
Конечно, внешне я теперь, похож на ста-килограммового «Орка», но это, только теперь, а мои поступки ранее и присно, никогда не выходили за рамки человеческие, хотя, вру, – выходили, но, редко. Ладно, откровенно говоря я старался быть человеком… Ну, хотел быть человеком… Да, просто думал, иногда об этом… Простите меня…
Дядя «Лёва», – так звали «Тролля», который никогда не выходил из своего образа, даже не пытаясь походить на человека. Я в детстве очень боялся, подкарауливавшей меня за каждым углом, нечисти, очень боялся темноты, и оставаться один в квартире. Но больше всего, я боялся смотреть, когда дядя «Лёва» выходил на балкон четвертого этажа, нашего пятиэтажного дома. Я был уверен, что вот сейчас, балкон точно обрушится и похоронит под собой все нижние балконы и цветочки на них, и бежал, по дальше от места неминуемого крушения.
Я тогда не знал такого слова «Тролль» и не видел подобных существ и такого поведения, но для меня это было очевидным подтверждением, того, что люди на земле не одни.
Выходил он на балкон редко, но всегда голый, еле помещаясь на нем, он стоял, согнувшись и громогласно звал свою собачку– «балонку», как ее называл отец: «Филя-Филя-Филиппок!» Позднее он обзавелся второй собачкой, кличку не помню, помню только их дружный нескончаемый лай, когда они неслись с четвертого этажа, кусая жителей и поливая дорогу мочой и фекалиями.
«Филя-Филя-Филиппок» был в то время популярней в близлежащих кварталах, чем, колли-«Лэсси» из австралийского сериала. Мне казалось в мои семь лет, что больше, сильнее и громче никого в мире, чем дядя «Лёва» нет. А, когда однажды, он поддел ногой моего обидчика, придав ему невероятную летучесть, я решил, что он еще и самый справедливо-благородный из всех, и что у меня появился могучий покровитель. Эти идеалы вскоре испарились, когда я с трудом увернулся от предназначавшегося мне пинка, от развалившегося на скамейке перед подъездом, дяди «Лёвы».
