А еще Тоньо внезапно обнаружил, что те самые ветераны-канониры, которые поначалу смотрели на зеленого мальчишку как на Господню кару, его полюбили. Не за доброту или подачки – Тоньо никогда не считал нужным покупать чью-то любовь. Им достаточно оказалось его новых мортир, ежедневных обходов всех оружейных палуб и того, что в нередких стычках с пиратами Тоньо всегда сам подносил первый запал к орудию – и всегда попадал, несмотря на качку и дальность.
Но самым неожиданным открытием было то, что теперь он может погасить огонь не только на «Санта-Маргарите», но и на чужом судне, подошедшем на расстояние пистолетного выстрела. Обнаружил он это в очередной стычке – когда пистолеты противника просто не выстрелили. Осечка. Сразу у всех.
Пожалуй, именно после этой феерической победы капитан Родригес перестал на него орать и грозиться трибуналом, а матросы стали украдкой креститься, когда он проходил мимо. Правда, ни одного доноса в святую инквизицию на него не поступило, может быть потому, что капитан не был совсем уж имбесиль.
Зато был изрядным неудачником, в чем Тоньо убедился совершенно случайно, когда «Санта-Маргарита» целых две недели стояла в Барселоне – захолустном приморском городке, славном лишь своими сладкими винами и тем, что именно в Барселоне родился дон Хосе Мария Родригес.
Само собой, две недели отпуска на берегу были для всей команды «Санта-Маргариты» настоящим счастьем, и это счастье никак нельзя было потратить даром. Потому Тоньо первым делом выбрал самую прелестную из местных дам – выбор был, надо сказать, весьма небогат, если не принимать в расчет незамужних девиц. Но с незамужними Тоньо не связывался принципиально – это было бы предательством его любви к Анхелес!
Достойная его внимания донна оказалась всего одна, супруга аделантадо Кортеса. Пока аделантадо завоевывал для отчества новые земли, донна Каталина Хуарес Маркайда тосковала в одиночестве, навещая родню и посещая приемы. Как раз на приеме у градоначальника Тоньо с ней и познакомился. Его нежное сердце не могло остаться безучастным к страданиям прекрасной донны Каталины и потребовало утешить ее в тот же вечер.
Чем, собственно, Тоньо и занимался уже во второй раз, когда под окошком раздался подозрительно знакомый голос. Очень вовремя, надо сказать: гитарные переборы и проникновенный бас так чудесно вписались в романтический вечер и так изысканно оттенили тихие стоны донны!
– Вы любите музыку, моя роза? – спросил Тоньо, когда дважды утешенная донна задумчиво улыбалась деревянной Пресвятой Деве, взирающей на нее с пониманием и сочувствием, и покачивала ножкой в такт знакомому каждой благородной испанке мотиву.
