Она опустила глаза... Потом подняла их и посмотрела на меня долгим взглядом.
- Да, помню, господин, – тихо ответила она и в тёмных глазах её вспыхнули огоньки свечей. – И хотела бы это повторить.
* * *
В этот же вечер она сама полностью раздела меня... Склонившись над моим животом она, как и тогда, во дворце, выпятив свои пухлые тёмные губы, долго покрывала моё тело быстрыми лёгкими поцелуями... Потом стянула через голову своё тонкое серое платье, сбросила бельё, и предстала предо мною настоящей чёрной эбеновой статуей.
- О, Сулла! – воскликнул я в восхищении. – Да ты просто красавица!
- О, господин мой! – воскликнула она в восторге, забираясь и устраиваясь на мне. – Как же я люблю вас!
Быстрые нежные движения её чёрного зада и покачивания надо мною её острых африканских сосцов сменялись резвой скачкой, затем опять лёгкими поцелуями её пухлых губ, и продолжалось всё это до самого утра... Уснул я как убитый.
* * *
Теперь это случалось у нас часто, каждую ночь... Исключая, конечно, мои отъезды и командировки, из которых и состоит моя работа. Но, чёрт побери, иногда даже самые сладкие блюда приедаются! И наступило время, когда я стал звать её в спальню всё реже...
И вот однажды вечером, когда я не позвал её, она вошла ко мне сама, что-то пряча за спиной.
- Господин, мне нужно рассказать вам... - смущённо начала Сулла.
- Что такое?
Она в волнении вздохнула...
– Вы знаете, господин, принц Суринам часто порол меня... Просто так, для удовольствия.
- Без всякой вины?
- За провинности у нас били кнутом, господин!.. А это просто...
- Просто? Ни с того, ни с сего??..
- Да... Ему нравилось, когда я принесу что-нибудь в кабинет, подам и стою, жду приказаний... А он говорил: «Подай ремень»... А потом: «Повернись, поднимай сари» Я поднимала, наклонялась, а он бил... А я должна была повторять: «Ах, как хорошо, господин!.. Ещё, ещё!»
- Какой негодяй! – возмутился я. - Больно было?
- Сначала... Но я потом привыкла, и мне тоже нравилось! И вот... я купила ЭТО, господин, – и она с волнением, не зная, как я отнесусь, показала мне новенький армейский кожаный ремень, шириною в два с половиной дюйма.
- Хм-м... – взял я его в руки. – И что же ты хочешь?..
- Господин должен меня им наказывать... – говорила она, опустив голову в смущении. – Потому, что он господин!.. И я должна это чувствовать. Тогда мне хорошо... и хочется любить своего господина ещё больше.
Чёрт возьми! Я почувствовал, что и сам прихожу в волнение...
