Я подняла рюкзак, сняла с вешалки ветровку и, стараясь не прихрамывать, вышла из дома. Н-да, через всю дверь шла широкая трещина, засов был выгнут и почти вырван с мясом.
— Ремонт я оплачу, — выходя следом, сказала Пашка, ни капли сожаления в голосе, лишь голая констатация факта.
По первости дверь мне сносили часто, теперь уже реже, примерно раз в полгода, и далеко не все были столь любезны, чтобы возмещать расходы.
Староста встретил нас неприветливо, по встрепанную макушку закопавшись в книги, тетради и отдельные исписанные символами листочки. Монитор компьютера выглядывал из этого хаоса, ожидающе помаргивая курсором.
— Я занят, — рявкнул он, когда Пашка так же бесцеремонно, как и ко мне, открыла входную дверь. Разница в том, что он свою не запирал.
— Семеныч, — словно не слыша старика, требовательно позвала она.
— Принимаю ставки на то, сколько эта дура продержится. Хочешь поставить? Валяй. Нет? Я занят, — сказал староста.
Собственно, он ответил. Можно было уходить. По мне, так и заходить не стоило.
— Не зли меня, ведьмак, — почти зарычала явидь.
— Сама подумай, — вздохнул он, — что я могу? Телефонов в Filii de terra нет, а если бы и были, я не Седой демон, чтобы они передо мной отчитывались, — Семеныч перестал делать вид, что не замечает «эту дуру», и перевел взгляд на меня.
Его глаза были черны, как ночь, что в контрасте с полностью седой головой производило пугающе отталкивающее впечатление. Обычно глаза к старости выцветают или утрачивают остроту. Староста был другим, осанка, подтянутая фигура, большие рабочие руки. Сколько ему? Выглядит на пятьдесят, на «хорошие» пятьдесят. А на самом деле? Как минимум, раз в десять больше.
Я не выдержала, отвернулась. Пашка права, это не заняло и пятнадцати минут, от силы десять.
— Знаете, — уже на пороге догнал меня его голос, — у Лённика дочка там, а у Константина — сын. Нет? Вот и я не знаю.
Я обернулась, но Семеныч уже зарылся в свои бумаги.
— Не уговаривай, — сказала я Пашке, когда мы вышли от старосты.
— Дом Баюна все равно по пути.
— Ага, — я поправила рюкзак и пошла по дороге, — каковы шансы, что после разговора с нашим сказочником я резво поскачу домой с самой идиотской улыбкой, на которую способна?
— Было бы неплохо, — проворчала подружка. — Жаль, Константин уехал еще позавчера.
Я не стала говорить, что к черному целителю ей пришлось нести бы меня связанной и накачанной снотворным. При всей моей неприязни к баюну я никогда не испытывала такого отвращения, как к Константину.
