За границей я всегда патриот. Этому я давно выучился у бритов: «Right or wrong — my country».
И я ответил ему резко:
— Ваше сравнение нелепо. Вы не можете судить об этом.
— Быть может, — ответил padro, — однако я видел в Геттингене прекрасные мензуры. Много крови. Много крови.
Между тем около нас занял место патрон. Он вытащил из кармана грязную записную книжку и маленький карандаш.
— Кто держит за Бомбиту? — воскликнул он.
— Я! — Пезета! — Два дуро! — Нет, я хочу за Лагартихилло! — каркали один за другим пьяные, пропитанные вином, голоса.
Padro сжал мне руку.
— Устраивайтесь с вашими пари так, чтобы вы должны были проиграть, промолвил он. — Не скупитесь. С этой шайкой нельзя быть достаточно предусмотрительным.
Я принял участие в целом ряде предложенных пари. А так как я ставил сразу на обоих, то неизбежно должен был проиграть.
В то время как Manager записывал все пари у себя в книжке неуклюжими знаками, зрители передавали друг другу остро отточенные навахи, клинки которых едва достигали двух дюймов. Затем их передали в сложенном виде обоим борцам.
— Которую хочешь ты, Бомбита Чико, мой петушок? — смеялся точильщик.
— Давай! Давай, все равно! — бормотал пьяный.
— Я хочу мой собственный нож! — воскликнул Лагартихилло.
— Тогда и мне давай мой. Так лучше! — прохрипел другой.
Когда все пари были записаны, Manager подал им еще один большой стакан водки. Они выпили водку залпом и бросили свои сигаретки. Каждому принесли по длинному красному шерстяному платку, и борцы крепко обмотали ими левое предплечье и руку.
— Можете начинать, ребятушки! — воскликнул хозяин. — Открывайте ножи!
Клинки навах звякнули пружинами и встали торчмя. Звонкий, отвратительный звук. Но оба парня оставались совершенно спокойными. Ни один из них не шевелился.
— Начинайте же, зверушки! — повторил патрон.
Борцы сидели неподвижно и не двигались.
Андалузийцы стали проявлять нетерпение.
— Хвати его, Бомбита, мой молоденький бычок! Воткни ему рожки в тело!
— Начинай, малыш! Я поставил на тебя три дуро.
— А, так вы хотите быть курицами! Куры вы! Куры!
И хор загудел:
— Куры! Куры! Яйца вам класть! Жирные куры!
Бомбита Чико вытянулся вверх и бросился на противника. Тот поднял левую руку и поймал вялый удар в толстый платок. Оба парня, очевидно, были так пьяны, что едва могли управлять своими движениями.
— Подождите, подождите! — шептал padro. — Подождите только, пока они увидят кровь…
Андалузийцы не переставали дразнить борцов, то подбодряя их, то бичуя насмешками. И снова кричали им в уши:
