— Вот дерьмо! — наконец буркнул он.
И тут заметил, что на него смотрят два огромных сверкающих глаза, и бодро улыбнулся.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Как беременная негритянка, умирающая от голода, которая провела ночь на вершине холма, вся в росе, — шутливо ответила Уголек. — Идем?
Сьенфуэгос кивнул, поднялся и швырнул в пропасть то, что осталось от его накидки из белых перьев.
— Думаю, нам это больше не нужно, — сказал он. — Толку от нее никакого, только спотыкаться.
Он подыскал в качестве шеста толстую ветку, шлепнул себя по животу, чтобы утихомирить урчание пустого желудка, и стал с дьявольской ловкостью спускаться.
Всё оказалось еще хуже, чем он предполагал, поскольку если когда-то и существовала тропа для паломников, ведущая на вершину горы, время, ветер и дожди стерли ее с лица земли, и канарцу пришлось прилагать все умения пастуха и силу Геркулеса, чтобы метр за метром спустить африканку вниз, к бурному ручейку, вьющемуся в ущелье.
В какой-то момент он поднял голову и заметил наверху, в точности там, где они провели ночь, маленький отряд вооруженных туземцев. Несмотря на расстояние, Сьенфуэгос пришел к выводу, что люди эти примитивные и дикие, с резкими жестами и огрубевшей кожей. Некоторое время дикари наблюдали за паломниками, и Сьенфуэгос был уверен: они дожидаются приятного зрелища, когда чужаки свалятся в пропасть.
Несомненно, это были те самые свирепые мотилоны, предпочитающие скрываться, пока паломники пересекали их территорию, но теперь они уже не считали нужным таиться, явив всю свою власть.
Чтобы покончить с чужаками, им достаточно было бы выпустить несколько стрел или просто скатить камень, но туземцы лишь неподвижно стояли, словно те самые деревья, на которые они вскарабкались, чтобы насладиться видом разбившихся о скалы путешественников.
Сьенфуэгос не стал рассказывать об увиденном Угольку, поскольку она наверняка бы разнервничалась и потеряла бы равновесие, и лишь глубоко вздохнул от облегчения, когда наконец скальный выступ укрыл их от взгляда индейцев.
В полдень они добрались до берегов мутного ручья и с удивлением обнаружили, что на его глинистых берегах, почти у самой кромки воды, гнездятся миллионы мелких и довольно уродливых птиц.
Несмотря на громкие крики разъяренных пичуг, путешественники бросились к гнездам и стали лакомиться крохотными яйцами, похожими на перепелиные, хотя от некоторых несло рыбой.
На следующий день, идя вдоль ручья в поисках места, откуда можно начать подъем, они наткнулись на обширную заводь, где собиралась вода, прежде чем упасть вниз пенным хвостом. Там оказалось столько рыбы, что достаточно было протянуть руку и схватить одну из них.
