— Нет необходимости ни с кем сражаться, — ответила африканка со странным спокойствием. — Все, кто хотят посетить Большого Белого, могут спокойно пересечь территорию племен пемено, тимоте, арагуао, чиригуана и мотилонов, если выполняют требования и идут с миром.
— А ты много об этом знаешь, — удивился канарец. — И каковы же требования?
— Ничего особенного, — неохотно ответила Уголек, которой явно не хотелось впутывать Сьенфуэгоса. — Кое-какие традиции... Меня заверили, что если следовать им в точности, то превратишься в своего рода табу, и никто не сможет и пальцем тебя тронуть, даже мотилоны, самое ужасное племя этих мест.
— Неужели Большой Белый обладает такой властью?
— Да, судя по всему.
Однако Сьенфуэгоса совершенно не убедили эти объяснения, он чувствовал, что за ними скрывается какая-то тайна. Но Уголек явно не собиралась посвящать его в подробности, и канарцу пришлось с этим смириться и предоставить подруге решать, когда и каким образом они отправятся в загадочное путешествие в поисках не менее загадочного субъекта, известного под странным именем Большой Белый.
И вот, однажды жарким вечером, в полнолуние, как только солнце скрылось за горизонтом, Сьенфуэгос даже не возмутился, когда африканка шепотом попросила его забраться в каноэ, мерно покачивающееся внизу. Ночь была такой ясной, что среди леса хижин на сваях можно было различить мельчайшие детали.
— К чему такая таинственность? — спросил канарец. — Мы что, сбегаем?
— Нет, — прошептала негритянка. — Но я не хочу, чтобы Якаре узнал о том, что мы ушли. Возможно, он попытается нас задержать.
Пастух был бы разочарован, если бы Якаре не стал мешать Угольку отправиться в столь опасный поход, но все-таки собрал вещи и молча спустился в пирогу. Его не покидало чувство, что он никогда не вернется в мирную деревню, где провел самые прекрасные месяцы своей жизни.
Он упорно греб, оставляя за спиной ломаную линию покрытых пальмовыми листьями крыш, на которые ярко светила огромная луна. Его в очередной раз посетило неприятное чувство, что он бросается с головой в пропасть, навстречу судьбе, и вновь становится жертвой капризов некоего всемогущего существа, без всякой жалости и с удовольствием кидающего канарца из одной передряги в другую.
Что бы ни говорила Уголек, долгий поход через сельву, болота и горы в поисках мифического колдуна просто не мог быть мирным, а наверняка приведет к очередным трудностям и превратностям судьбы, в которые он погрузился в тот злополучный день, когда ему пришла в голову дурацкая мысль проскользнуть зайцем в одну из трех каравелл, впервые дерзнувших пересечь Сумрачный океан.
