Но туземец явно не понял ни слова и лишь повернулся к одному из воинов и приказал:
— Тотума! Тотума Мене.
Воин тут же сдернул с пояса высушенную тыкву, подобную той, куда они пытались собрать мочу Уголька, и направился к озеру. Наполнив сосуд густой, черной и вонючей жидкостью, он поставил его у ног канарца.
Тот опешил — ведь это была не вода или вино, не кровь, не масло или еще что-либо знакомое. Когда же дагомейка присела рядом, он лишь коротко заметил:
— Видимо, это то самое, чем им представлялась твоя моча: тухлая вода.
— Вот радость-то! — раздраженно бросила Уголек.
Между тем, воины велели им отойти в сторонку и поднесли к тыкве горящий факел, после чего раздался небольшой взрыв, заставивший негритянку и канарца в испуге отскочить.
Увидев, как темная «тухлая вода» вспыхнула и сгорела бесследно, Сьенфуэгос наконец-то понял, что потрясшее его гигантское пламя происходило из того самого вонючего «мене» — возможно, его случайно поджег солнечный луч. Но что это за «мене» и откуда берется?
Сложные и многословные объяснения привели канарца к выводу о том, что, по мнению туземцев, «мене» — это не что иное, как моча дьявола, и происходит она из глубин ада. Это яд, отравляющий реки и источники, делающий землю бесплодной, убивающий животных и людей.
Теперь стало ясно, что, обнаружив на берегу реки удивительную черную женщину, туземцы вообразили, будто она — жена дьявола, явившаяся, чтобы уничтожить одну из немногочисленных чистых рек в окрестностях.
Но несмотря на убедительные объяснения, рациональный разум канарца по-прежнему полнился вопросами, до конца своих дней он будет спрашивать себя, почему «тухлая вода» из-под земли горит с большим жаром и силой, чем любое масло, даже самое чистое.
Он так и умрет, никогда не узнав, куда именно привела его судьба в тот день на исходе пятнадцатого века, и что пять столетий спустя это место на северо-западе Венесуэлы прославится благодаря богатейшему месторождению нефти.
Алонсо де Охеда был в ярости.
Его в очередной раз вывел из себя его превосходительство адмирал Христофор Колумб, поскольку благородному испанскому капитану казалось совершенно недопустимым, что коварный вице-король Индий пользуется столь недостойными уловками, чтобы, с одной стороны, удовлетворить алчность придворных кредиторов, а с другой обойти суровые законы, установленные Их Католическими величествами, Изабеллой и Фердинандом.
Монархи, встревоженные известием о страшной болезни, постигшей коренных жителей Нового Света, издали суровый указ, согласно которому туземцы должны иметь те же права и обязанности, что и все остальные подданные. Но беда в том, что в королевстве издревле существовала традиция, что любого захваченного в плен солдата могли продать в рабство, и Колумб решил воспользоваться этим гнусным обычаем, чтобы продать пятьсот несчастных дикарей работорговцам Кордовы и Севильи.
