Щипалина (кротко). А вы разве не в эс-вэ, Виктория Дмитриевна? Я-то думала, уж кто-кто, а уж вы-то… (Возмущенно пожала плечами.) Не знаю, не знаю!..
Донцова. Что-то там напутали на железной дороге, до сих пор не приду в себя. Хорошо вы меня подобрали.
Рудакова. Можно подумать, Виктория Дмитриевна, вы подкидыш какой-нибудь приблудный.
Донцова (пропустила колкость мимо ушей). Пришлось разбрестись всем по разным вагонам.
Щипалина(еще более кротко). Все-то — ладно, не велики птицы, но вы-то, вы-то!..
Донцова (опять сдержалась). Если нужно, я бы и в общем вагоне поехала.
Рудакова. Прямо!..
Щипалина. Не знаю, право… В прежние времена Лев Никитич никогда бы этого не допустил — чтобы героиню, не говоря уж, собственную жену, — в общий, на боковую полку…
Гаранина. Уймись, Женя! Просто- таки как дети…
Донцова. Дети не злые, Нина Владимировна, не садисты.
Щипалина. И вообще, в мое время…
Рудакова. Это при царе-то Горохе?
Щипалина. В мое время героиня — самое заметное лицо в городе, всеобщее обожание, цветы на премьерах, записочки, поклонники на каждый спектакль, как мухи на мед слетаются…
Рудакова. Ну мухи-то не на один мед садятся, что в твое время, что сейчас. Теперь-то публика по телевизору, да еще на цветном экране, Пугачеву насмотрится — и сыта по горло. (Донцовой.) Так что не принимайте, Виктория Дмитриевна, исключительно на свой счет. (Взяла с полки гитару, негромко запела.) «Я ехала домой, я думала о вас, душа была полна…» Господи, как я пела, даже не верится!..
Щипалина. Свежо предание…
Рудакова (искренне удивилась). И как скоро, как быстро, не заметила даже, а жизнь возьми — и вся… (Поет.) «Я ехала домой…»
Проводник (принесла стаканы). Мне не жалко, но если что…
Рудакова (ей). Комар носа не подточит, спи спокойно.
Проводник уходит.
Щипалина. А что я сказала? Ничего такого я не сказала!
Рудакова. Когда ты молчишь, ты хоть кажешься умной. (Поставила на стол бутылку.) Трубка мира.
Гаранина. Только сели, Вера, а ты — с корабля на бал. Угомонись.
Щипалина. Тем более духота такая. Неужели нельзя окно открыть?!
Рудакова. Была бы честь предложена. А то бы самое время выпить за успех нашего безнадежного дела.
Донцова. Почему — безнадежного?
Рудакова. До тебя, Виктория Дмитриевна, как до жирафа насморк — юмор на вторую неделю доходит.
Донцова (несколько свысока). Мы один из лучших театров на периферии, едем в кое-то веки на гастроли в Москву, уже есть проект нас академическим сделать… Все надежды с этими гастролями связаны!
