Домициан возлежал на террасе в своем Альбанском поместье с записками Тиберия в руках. Кроме этих «гениальных указов» Тиберия, он уже давно вообще ничего не читал, хотя речь его не была лишена изящности. Да и когда при пожаре 80 года в Риме погибли библиотеки, он не пожалел денег на их восстановление. Однако ни знакомства с историей, с поэзией и лучшими произведениями писателей Рима он не обнаруживал никогда.
С утра императора мучила изжога. Он знал: если не пересилить себя и не встать, то жжение в желудке только усилится. Домициан прервал чтение и позвал спальника Парфения.
— Готовь носилки! И прикажи, чтобы захватили мой любимый лук и стрелы. Да газелей на лужок выпустили порезвее, не как в прошлый раз.
— Слушаюсь, государь, — поклонился Парфений.
— «Слушаюсь, государь!..» — передразнил своего спальника Домициан. — Твой словарь состоит из двадцати слов, не богаче, чем у моего попугая. Ты бы, Парфений, читал бы, что ли, побольше…
— Я всю вашу книгу о красоте и уходе за волосами проштудировал… — не поднимая глаз, проговорил спальник.
— Проштудировал он… Слова-то какие! Никак у германского астролога нахватался.
Император положил книгу на мраморный столик.
— Ну, и помогла она, книга моя, тебе?
— Еще как! — радостно воскликнул Парфений, трогая редкие волосы на продолговатой, похожей на огурец голове. — Я стал красивее!
Домициан усмехнулся:
— Хотел бы я, Пафений, стать таким же красавцем, каким ты сам себе кажешься…
Цезарь засмеялся, жестом прогоняя спальника с террасы исполнять его приказание.
— Да пусть снарядят походные носилки, на которых я участвую в сражениях! — бросил он вдогон Парфению.
Утомлять себя Домициан не любил: недаром он избегал ходить по городу пешком, а в походах и поездках редко ехал на коне, а чаще в носилках. С тяжелым оружием он вовсе не имел дела, зато стрельбу из лука[16] он очень любил. Многие видели, как не раз в своем Альбанском поместье он поражал из лука по сотне зверей разной породы.
На этот раз на лужайку перед его поместьем, окруженную великолепным садом, его сопровождали корникулярий Клодиан, управляющий Домициллы[17] Стефан, спальник Парфений, рабы и мальчики, которые должны были выпускать из клеток газелей, которых поражал своими стрелами меткий Домициан.
