– Меня зовут Игорь. Собачкин. Я с местного канала, девятого, – скромно сказал журналист.
– Да? А я думал, на федеральном, на Первом, – сказал Антон. – У вас хорошая дикция, юмор. Вам надо на Первом работать. Не думали?
– Ну… Ну да, – охотно признал журналист. – Я думал, конечно, я, в общем-то, как бы не против, но как я туда…
– Скиньте мне резюме, я Косте скину – он ищет таланты.
– Это что… Эрнст?! – Журналист стал чуть ниже, потому что подогнулись коленки – Антон тоже умел подгибать коленки у собеседника, только делал это иначе, чем Козак.
– Да, Костя же в поиске постоянном, – сказал Антон с улыбкой Будды, – другой бы давно уже искать перестал, а Костя – нет, ищет, в этом он весь.
– Я… все скину, сегодня, а на какой адрес? Паша, дай ручку, быстрее!
Журналист потребовал ручку у оператора, тот перестал снимать Антона и принялся панически хлопать себя по карманам в поисках ручки, Собачкин тоже стал хлопать и себя, и оператора по карманам, а вопрос, кому выгоден идиотизм, мгновенно потерял в его глазах актуальность. Кинжальный удар был нанесен Антоном расчетливо, раненая добыча агонизировала, и Антон спокойно за ней наблюдал. Эту технику креативщик перенял у варанов Комодо, в зловонной пасти которых содержится очень много бактерий, поэтому они наносят всего один укус, а потом наблюдают, как жертва медленно загибается от неизбежного сепсиса, а когда та валится с ног, варан подходит и с аппетитом ест ее заживо. Через пару секунд оператор, порвав заклинившую молнию на жилетке, достал-таки ручку, журналист выхватил ее и приготовился записывать на руке адрес почты Антона. Это было похоже на разговор наркомана с дилером: наркоман совсем потерял человеческий облик, а дилер великодушно продиктовал заветный адрес:
– Пиар, собака, пропаганда, точка, ру. Все как слышится – так и пишется.
Это был мейл общей почты агентства «PRoпаганда». Письма, приходящие на этот адрес, никто никогда не читал – заказчики Миши Минке никогда не писали писем на почту. Они иногда приезжали в агентство с охраной, а чаще Миша Минке летал к ним сам: в Сургут, Куршевель и другие места гнездовья заказчиков.
– Спасибо! Такой простой адрес! – совсем опустился Собачкин. – И такой… Все сразу понятно! Большое спасибо! Я сегодня же вышлю! Вечером! Ой! У меня же нет резюме, я же не думал, но я напишу к девяти! И сразу вышлю, а в девять не поздно?
– Нет, конечно, – улыбнулся Антон. – Я сова, Костя тоже сова.
Журналист улыбался Антону, как ребенок отцу. Антон даже позавидовал ему немножко и подумал: «Несчастный поверил: вот началось, я понравился главе креативного штаба, такому человеку! А почему? Да потому, что во мне виден напор! И я пришлю ему резюме, где расскажу о трех своих самых лучших острых сюжетах. Первый – про ухудшение климата в Сочи в контексте его ухудшения на планете. Второй – про спасение кавказского долгоносика, он живет в дуплах лесов, а леса вырубаются, а насекомое, лишившись дома, может просто исчезнуть и обречь на голодную смерть кавказских дятлов, а с дятлами могут исчезнуть и все остальные, и что тогда будет?! Нужны срочные меры! А третий сюжет о безнадзорно пасущихся коровах местных армян, жрущих целлофановые пакеты и памперсы на помойках. Холодный мацони от этих коров продают отдыхающим, накануне перебравшим вина, которое только по цвету вино, а вставляет как водка, потому что делается из чачи и «Юппи». В итоге все в опасности: и коровы, и люди – нужны срочные меры! Три этих сюжета посмотрит Костя – он ищет таланты, и в этом он весь, – разволнуется, расходится по своему кабинету, захламленному статуэтками ТЭФИ, а потом скажет своим помощникам: “Как долго я его искал! Вот это сюжеты! Как остро! Он режет как бритва, этот Игорь Собачкин, – ко мне его, первым же поездом, нет, самолетом”».
