Придя в упадок после смерти деда, дом стал выказывать еще больше характера:
запахи, знакомые с детства, стали сильней, лестница скрипела громче и музыкальней, а развалившаяся стремянка валялась под кривенькой яблонькой, дыша многолетними историями.
Страдзинский воровато, но с раздражением скосился на веранду, где тюбики, коробочки, перья, кисточки и многосвечная лампа в образцовом порядке уже неделю ожидали старательного работягу.
В общей сложности Рома провел за работой едва ли час. Собственно, в Юрьевском так бывало всегда. Каждый год приезжал сюда Страдзинский, исполненный боевого задора, уверенный, что в этот-то раз он: и каждый раз уезжал домой с пустым этюдником.
В сущности, право на безделье Страдзинский заслужил двухмесячным каторжным трудом над одной милой сказкой для совсем маленьких, из тех, где на страницу приходится красочный рисунок и два-три крупношрифтовых (не стоит утомлять родителей) абзаца. Заказ на нее счастливо достался ему в венском издательстве, и теперь измученный дотошными австрияками, но довольный Рома собирался в Юрьевском лениво просмотреть все еще раз, может быть, что-нибудь набросать, тем более, что настроение одного-двух рисунков казалось ему несколько выбивавшимся из общего, но как-то:
Под взглядом дедушки, осуждающе глядевшего с выцветшей огоньковской иллюстрации, зачем-то утвержденной на стене лет двадцать назад, нерадивый внук поежился и неожиданно подумал, что, если снять теперь фотографию, на поблекших обоях обозначится яркий прямоугольник.
Страдзинский тряхнул головой, распахивая холодильник, и, почесав в затылке, решил, что готовить сегодня лень (так он решал два раза из трех). Здешние ресторанные цены могли придавить кулинара в ком угодно.
Здоровенный дом, выстроенный Стасиным папашей, стоял через дорогу белокаменной махиной. Рому передергивало каждый раз, когда он видел это вычурное чудовище.
Кривые лесенки, винтом взлетающие к крыше, многоуровневые залы, узенькие наглухо зашторенные окна, дорогая мебель того сорта, что уместен исключительно в офисе:
За распахнувшейся дверью обнаружился карамельной расцветки халат. Слепя бордовыми цветами на лазоревом фоне, он бессильно пытался прятать под складками обильное тело.
— Ромочка, заходи, — сказала Галина Петровна, приоткрывая щелку между собой и косяком, — ты еще не обедал?
Ромочка, сглотнув слюну, отказался — он обедал у них только вчера. Наскоро поздоровавшись со Стасом, Страдзинский попросился в душ неоспоримое преимущество обогащения этой семьи.
