— Можно подумать пару минут?
— Да. Но только пару. Через четыре часа вам предстоит аудиенция у нашего гения, он знает этих людей лично, обскажет вам технические моменты. Четыре часа до встречи — ваши, и я б на вашем месте их без толку не тратил.
— Спасибо.
— Спасибо будет потом. Когда все завершится нормально. Если завершится нормально, вы пойдете в отпуск. — Он подошел к окну и развернул жалюзи. — Давно были на родине?
— В прошлом году.
Полковник мечтательно потянулся, сцепив руки на затылке:
— Волга… мать вашу, как я вам завидую. А тут страшно после работы из кабинета выйти — как выйдешь, так удар хватит. От жары от этой. Взбесилась природа. А они еще другую реальность придумали. Муравейник им, видите ли, не нравится.
— Разрешите спросить?
— Да?
— Про «новорожденного» хоть что-нибудь известно?
— Ничего. Только дата и место якобырождения. Место вам не поможет. Белый, русский. Якобыродился первого апреля шестьдесят восьмого года. В день смеха, в год Обезьяны. Так что ищите человека приблизительно ваших лет, капитан. Это все, увы.
* * *
У выхода Сергей столкнулся с секретаршей и опрокинул поднос с кофе. Поднос полетел в одну сторону, кофе — в другую, а девчонка застыла столбом, глядя на капитана.
— Извините, — улыбнулся Сергей, собирая то, что еще можно было собрать.
— Ну вот, — засмеялся полковник. — Ох уж, эти женщины. Где же ваша хваленая реакция, капитан?
— Разрешите реагировать?
— Реагировать у вас времени нет. Идите.
Девчонка так и повернулась вся за выходящим Сергеем, как подсолнух за солнышком. С открытым ртом.
— Ну, чего застыла? — улыбнулся полковник.
— Какой… красивый! — выдохнула девушка.
У полковника кольнуло внутри — не сильно, так, чуть-чуть. На нее ж даже обидеться нельзя, на дурочку, потому как она не по злобе, а от непосредственности… хотя по злобе-то как раз было б не так обидно.
— Может, ты лучше пол вытрешь, чем стоять, как статуй?
Но девчонка уже вышла из ступора, и, вместо того, чтобы вытирать пол, пошла к полковнику и уселась к нему на колени.
— Ну и что ты мне скажешь, горе мое? — спросил полковник.
— Спросить.
— Спроси.
— Я из-за двери про профессора слышала. Который революцию хочет сделать.
— Да ну?
«Этого еще не хватало».
— Я и думаю: может, его убить?
«Интересно, ты хоть понимаешь, что значит слово «убить»? Или для тебя как для ребенка: умереть — значит уехать далеко-далеко?»
Она действительно была дурочкой — без вариантов. Мать, правда, учительница, да отец — алкаш… дитя пьяного зачатия.
