- Господи, - негодовал он, когда его жена родила первого ребенка, девять месяцев вынашивать такую козявку! Да если б я этим занялся, я управился бы в три недели!
Жена его была высокая, статная и очень набожная, но ее набожность не слишком ей мешала. Женщина, умевшая справляться с Торопыгой, могла справиться с чем угодно. Их старшую дочь Китти, веселую, звонкоголосую девушку, исключили из школы за то, что она писала мальчику неприличные письма. Она не сумела деказать монахиням, что переписывала эти письма из французского романа и понятия не имела, что они значат. Вторая - Нелли была поспокойнее сестры, она больше походила на мать; к тому же она не читала французских романов.
Рита отличалась от обеих сестер. Казалось, ей противна всякая нежность. У нее никогда не было ни любимого святого, ни любимой монахини, она говорила, что все это - слюнтяйство. По той же причине она никогда не заводила романов. Единственное, что отчасти смахивало на роман, была ее дружба с Недом Лоури, но, хотя Нед регулярно приходил к ним и каждую неделю водил Риту в кино, ее сестры затруднились бы сказать, бывало ли между ним и Ритой что-нибудь, чего не бывает между девушками-подругами. В ней чувствовалась какая-то неудовлетворенность, скрытность, какой-то надлом. Она улыбалась такой беззащитной, почти робкой улыбкой, будто считала, что все только и думают, как бы ее обидеть. Дома она была сдержанной, замкнутой, насмешливой. Она могла часами, не открывая рта, слушать разговоры матери и сестер и вдруг поставить их втупик ловко ввернутым неожиданным выпадом - насчет классической музыки, например, - а потом снова погружалась в мрачное молчание, будто лишь на секунду приоткрывала завесу над таившимися в ней глубинами, куда никого не желала допускать. Сестры ее выходили из себя, ведь они-то знали - никаких глубин нет, Рита просто ломается.
Закончив ученье, Рита получила место в монастырской школе в маленьком провинциальном городке на западе Ирландии. С Недом они переписывались, и он даже ездил к ней. Ее домашним он доложил, что Рита кажется вполне довольной жизнью.
Но это продолжалось недолго. Несколько месяцев спустя Ломасни, сидя за ужином, вдруг услыхали, что у дома остановилась машина, скрипнула калитка и по длинной дорожке, ведущей к парадной двери, заспешили чьи-то шаги. Затем прозвучал звонок и в передней раздался веселый голос:
- Привет, Паскел, небось, не ждали меня?
- Неужели Рита? - воскликнула ее мать, понимая, что это невероятно, но тем не менее так.
