— Ты встречался с амирнархом, ассаруа? — негуснегести несмело качнул головой, словно на эту тему и вовсе не хотел распространяться. — Он поможет тебе? — все-таки поспрашал юный авгур, потому как волновался за происходящее не меньше ассаруа.
Арун Гиридхари с нежностью оглядел сидящего подле ног юного авгура, соизмеряя его волнение и случившееся, не желая еще более тревожить, а после все же пояснил:
— Как я и предполагал. Тарховичи и амирнарх знают, что я привез тебя в Тарх систему. И амирнарх сказал, что, непременно, наложит табу на решение Великого Вече Рас, ежели оно будет для велесвановцев неподъемным. Обаче в благодарность я должен познакомить своего ссасуа с главным дхисаджем тарховичей, сие была его особая просьба, каковую амирнарх не может не исполнить.
— Ассаруа, я боюсь их, — чуть слышно произнес Камал Джаганатх и плечи его надрывисто содрогнулись, лишь на миг, представляя себе, как будут ковыряться у него в диэнцефалоне.
Негуснегести немедля подался вперед со спинки кресла, и, протянув руку, ухватил ссасуа за подбородок, слегка вскидывая вверх голову и заглядывая в его глаза, не столько желая поковыряться в голове, сколько просто выясняя причину страха и с тем стараясь успокоить.
— Я об этом сказал ноне на встрече главному дхисадж Ковин Купав Куну, — отозвался немедля Арун Гиридхари, теперь стараясь и речью сказанного успокоить ссасуа. — Пояснив и саму бывшую у тебя фантасмагорию, и мои действия, и произошедшее с тобой уже тут на Церес, — определенно, говоря о принятом диэнцефалоном юного авгура словесно-мысленном образе. — И он был весьма взволнован, ибо, как оказалось, они не устраивали проверку твоему диэнцефалону, абы он вельми юн. Да, и то, что ты сумел принять словесно-мысленный образ указывает на возбужденное состояние в твоем диэнцефалоне каких-то ячеек, вероятно, задетых за счет принятия фантасмагорий. Ковин Купав Кун, скорее всего, не откажется от встречи с тобой, хотя его зримо расстроил твой испуг. В оном он почему-то обвинил меня, предположив, что я мог настроить тебя против тарховичей обобщенно.
Камал Джаганатх глубоко выдохнул через рот, оно как от волнения нежданно увидел мелькнувшую перед глазами рубиновую звездочку, и вновь глубоко вогнал воздух через ноздри, тем расчищая себе видимость. И когда в следующий миг пред ним начерталось родное лицо ассаруа, с нежно изучающими его бледно-сиреневыми радужками, а на зеркальном потолке обрисовалась не только меблировка комнаты, но и их фигуры, юный авгур негромко протянул:
