— Ури, — позвал юный авгур старшего халупника, когда тот властно указав подчиненному убраться в беседке и покинуть сад, направился торопливо на зов. — Все хотел тебя спросить. Ты видел халупника, которого мне привез дайме асгауцев?
— Видел, нубхаве Камал Джаганатх, — проронил Ури, останавливаясь позади ссасуа в нескольких шагах, так как очень боялся кусачие аханы. — Его забрал нубхаве Сапан. Он всегда забирает халупников, абы обучить языку и традициям. Тем паче, сие будет твой халупник. Халупник самого авгура, Камала Джаганатха, поелику нуждается в особом обучении.
Ссауа, услышав старшего халупника, улыбнулся. Он уже привык к тому, что его почитали на уровне обожания. И не только Арун Гиридхари выделял его среди всей расы, но и сами велесвановцы благоговейно относились, окружая (стоило, ему среди них появится) особой заботой, теплотой. Что и говорить тогда об халупниках и рабах, для каковых Камал Джаганатх был не кем иным как маленьким идолом. Юному авгуру, что скрывать, очень льстило такое почтение, забота, обожание, словно льющийся елей смягчающий дотоль не признанную в нем даровитость солнечниками.
Вот и сейчас он демонстративно обрадовался прозвучавшему из уст Ури, и, повернув голову с теплотой оглядел его с головы до ног. Лишь на миг, задерживаясь взглядом на его выпирающей грудине (плавно соединяющейся с не менее покатой, и, сходящей в угловатом позвоночном столбе, спине) к которой были прижаты все четыре руки. Внезапно услышав возле переваривающего куски мяса Гиле громкий щелк, и острую боль на трех пальцах поглаживающих его поверхность. Интуитивно Камал Джаганатх дернул руку в сторону, ощутив, как прямо-таки выдрал из сомкнувшихся створок соседнего листа пальцы.
— А! — громко заорал, дотоль неподвижно стоявший, Ури и в прыжке развернувшись, быстро поскакал в сторону двери ведущей в половину негуснегести. — Беда! Беда нубхаве Арун Гиридхари! Нубхаве Камалу Джаганатху ахан откусил перста, — докричал старший халупник, в пять прыжков достигнув двери и чуть было головой не пробив в ней брешь. Благо створка успела во время открыться, а Ури исчез в коридоре, все еще оглашая криками половину негуснегести.
Камал Джаганатх надрывно вздыбил ноздри не столько от боли, сколько от громкости криков халупника, не мешкая, вскинув вверх левую руку. И оглядел пальцы, успокоено выдыхая, ибо сами перста не пострадали, с них всего только был сорван верхний слой кожи, и чуть струилась голубо-зеленая кровь. А Гиле, между тем словно осознав, что его кормильца покалечили, стремительно дернулся вверх и вправо, и достаточно яростно боднул обидчика в нижнюю створку, синхронно, щелкнув створками. От резкого и неожиданного бодания соседний ахан тягостно качнулся на ветке и также торопливо отклонился в бок, понимая неравность сил, оно как был вдвое меньше Гиле.
