Тут и произошло неожиданное. Андрис вдруг приподнялся и впился обеими руками в борт шлюпки.
— Там! — сказал он сдавленным, странно изменившимся голосом.
Все встрепенулись.
— Где, Андрис?
— Там… белый лайнер.
Канистра была забыта. Пять пар глаз напряженно впились в голубую даль.
— Что ты видишь, Андрис? — спросил Кудояров, с годами не утративший рыбацкой остроты зрения.
— Разве вы не видите? Там… лайнер, — медленно повторил Андрис, сонным, как бы угасающим голосом. — Нет, это… айсберг.
Кудояров переступил через банку и взял его за плечи,
— Что с вами, дружок? Там же ничего нет. Это вам кажется. Это мираж. Геннадий Михайлович, дайте еще воды, мою порцию.
— Айсберг, айсберг! — оживившись, закричал Андрис. Слепцы! Разве вы не видите: он приближается к нам?
Его взору открывался величественный айсберг во всем своем великолепии, сверкающий под лучами тропического солнца как серебро. Над ним переливалось всеми красками спектра полудужье радуги. Стало больно глазам, и Андрис прикрыл их рукой. Когда он отнял ее, радуга превратилась в флаги расцвечивания. Они развевались по ветру, и шелест их звучал как музыка…
— Как празднично! — восхищенно продолжал Андрис. — Смотрите: команда выстроилась на борту, готовится приветствовать нас. На носу — оркестр! Давайте «Варяга»!:
Врагу не сдается
наш гордый «Варяг»…
— Да что с вами, Андрис! Поглядите-ка на меня! — Кудояров с силой повернул его голову к себе — и отпрянул: на него глядели совершенно безумные глаза.
Кудояров и Скобелев обменялись недоумевающими, горестными взглядами.
— Галлюцинация у него, — сказал Скобелев. — Голову напекло.
При слове «галлюцинация» Кудоярова осенила мгновенная страшная догадка.
— Нет, тут солнце ни при чем. Дайте-ка стопку! — он выхватил из руки Скобелева пробку, вылил воду на ладонь и понюхал.
— Так и есть! — вырвалось у него. — Какие подлецы! Сюда подмешан наркотик, судя по быстроте действия — ЛСД. Эту воду пить нельзя. А лучше всего — вот! — Кудояров поднял канистру и вылил ее содержимое в океан. — Геннадий Михайлович и Яша! Держите его покрепче, я сейчас открою коньяк, смочу ему виски…
Кудояров долго возился с пробкой, пробовал выбить ее, ударяя по донышку бутылки, наконец, в нетерпении, схватил нож и одним ударом отсек горлышко. Андрис в это время сидел пригорюнившись и тянул вполголоса трогательную матросскую песню:
Скажи, не встречался ли в дальних краях
Тебе мой шальной паренек?
Где носит его на соленых волнах?
Здоров ли он, мой голубок?
