— Когда Хантингтон посватался, Генри Корбин, её крестный, уговорил Фарелла отдать ему дочь.
— Господи, пятьдесят пять и пятнадцать, — прошептал потрясённый Говард, всё так же по-попугайски покачивая головой. — Сорок лет разницы. Губа у его светлости была не дура.
— Не дура, — спокойно и серьёзно подтвердил Фредерик Монтгомери.
Он окончательно проснулся. Четвёрка лошадей бодро влекла экипаж по дороге, за окном мелькали холмы, поросшие мхом и густыми травами, мимо один за другим проносились верстовые столбы. Путешествие — одно из приятнейших занятий на свете, но только в одиночестве, подумал Монтгомери. Стерн говорил, что в дороге ему необходим спутник, хотя бы для того, чтобы обменяться впечатлениями, как удлиняются тени, покуда солнце клонится к западу. Красиво сказано, но позвольте мне обойтись без назойливого попутчика, с которым я, в угоду нелепым условностям, вынужден обмениваться дорожными впечатлениями и перетолковывать на все лады давно избитые темы. Вы говорите об аромате сена на окрестных полях, но ваш попутчик лишён обоняния. Вы указываете на предметы вдалеке, а он близорук, и ему приходится доставать очки. Особенный оттенок облака поражают ваше воображение, но почему, объяснить вы не в силах. Да и кто в силах? Вон тот дикий шиповник — он прекрасен без всяких пояснений, и неловкие попытки наладить беседу заканчиваются лишь взаимным нерасположением.
— Я почему-то думал, что ей за тридцать, — ошеломлённо пробормотал тем временем Говард, перебивая размышления старого герцога, — подумать только! Так молода и восемьсот сорок тысяч фунтов. Какое состояние! Это же свыше сорока тысяч в год, — глаза Чарльза Говарда округлись. — И сумма за двадцать лет удвоится!
— Она скрасила Хантингтону последние годы, а теперь, как и предвидел Корбин, может всю оставшуюся жизнь ни о чём не заботиться, — кивнул Монтгомери, однако уточнил, — имущество там не в деньгах, большая часть наследства — родовая неотчуждаемая собственность.
— А вы знали Хантингтона, его мужа?
— Практически нет, несколько раз видел его в клубе и на дерби. Он казался истым джентльменом и был красив даже в старости. Всегда жил довольно замкнуто и, говорят, был большим оригиналом, под стать Корбину. Считался коллекционером и путешественником.
— И молодой герцогине было не скучно со стариком?
— Господи, откуда я знаю? — резко отозвался Монтгомери. «Почему все эти молодые вертопрахи считают, что только молодость делает мужчину привлекательным?», с досадой подумал он.
