За соседним столиком какой-то обтрепанный человек ел колбасу с горчицей и пил пиво. От аромата этой пищи Ярда побледнел и проглотил набежавшую слюну.
Официант подошел снова.
— Три порции черного кофе. — Ярда выбросил на стол горсть американских сигарет.
Официант сверкнул глазами. Он молча пересчитал сигареты, две положил назад на стол.
В центре зала кто-то вытащил из рюкзака черные в полоску брюки.
— Семьдесят марок!
— Пятьдесят. Больше не дам! — ответил ему высокий сиплый голос. Он принадлежал щупленькому человечку с болезненно выпученными глазами и с удивительно продолговатым, скошенным вверху черепом.
«Базедка», — мысленно заключил Вацлав. Человечек быстро приближался нетвердой дергающей походкой сифилитика.
— Колчава покупает, будет потеха, — сказал гость за соседним столиком. Он доел колбасу и поднялся.
Торговались долго. В перебранку включилась целая компания зевак, в том числе и девица с серьгами. В воздухе висели брань и оскорбления, но страстное желание продать и твердая решимость купить преодолели все. В конце концов вспотевший, возбужденный покупатель, названный Колчавой, унес штаны к своему столу.
Между тремя приятелями воцарилось молчание. Его не смогли прервать даже фальшивые тоны оркестриона. Оборванный человек за соседним столиком заказал себе вторую порцию колбасы. Когда ее принесли, Гонзик на мгновение прикрыл глаза.
Молодые люди нарочно не допивали свой кофе до дна, чтобы официант не унес чашки. Гонзик положил ладонь на руку Вацлава, но тут же снял ее. Их взгляды встретились. В них была одна и та же мысль: должно же все-таки что-то произойти…
Да, что-то должно свершиться. Но что именно — они не знали. Вдруг им пришло в голову, что они очутились в тупике. Однако и из тупика есть выход — выход назад, но из Валки… Куда ведут пути из Валки?
Рассеянный взгляд Вацлава блуждал по помещению.
Нет, это отнюдь не бар с мягким затененным освещением: джаз, зеркала, эксцентричные женщины и смокинги из американских фильмов. Ничего похожего здесь не было. Это даже и не салон золотого Запада, полный грубоватого веселья и щедрых девиц. Плохо выбритые физиономии, равнодушные глаза, согнутые спины двух молодых людей за бильярдом как бы говорили совсем иное.
И Вацлав вдруг понял это, и его охватило щемящее чувство: стремление раздобыть несколько марок и убить время — вот что светилось во взглядах людей.
— Напишу в Париж нашим министрам о том, как это все здесь выглядит. Попрошу у них помощи. — И, понизив голос, Вацлав добавил: — Я уверен, что они об этом не имеют представления. Они обязательно что-то сделают. Сошлюсь на отца. Думаю, что с некоторыми из них он был знаком лично…
