– Пойдем лучше потанцуем.
– Скажи, а когда тебя на сцене мужчины за разные части хватают, ты что испытываешь?
Настя удивилась:
– Петь, мы же как спортсмены. Ничего я не испытываю. Я танцую.
– Но это же чужие мужчины.
Она покачала головой:
– Я к этому нечувствительная.
– А я вижу, что чувствительная.
– Это потому, что я тебя люблю.
– А я тебя.
Они подошли к зеркалу и долго на себя смотрели.
– Слушай, Насть, а не надоело тебе каждый день в Электросталь мотаться? И как ты не боишься? Ночь, электричка…
– А я, Петенька, могу такое лицо сделать, что ко мне ни один не подойдет.
– Покажи?
– С тобой не получится.
– А когда тебе главную роль дадут?
– Будешь меня любить – дадут.
– А я тебя люблю.
– Значит, увидишь.
– А почему ты меня выбрала?
– А я тебя не выбирала. Это не вопрос выбора, Петя.
– А что же это?
– Я в своей жизни вообще ничего не выбираю. Все само собой происходит. Вот и тебя встретила. Ты подошел и сказал какую-то глупость.
– Как-то не видно по тебе, что ты плывешь по течению.
– А я разве тебе это говорила?
– Хочешь, поедем к тебе? С родителями познакомишь.
– Как-нибудь поедем. Познакомь меня сначала со своими.
– Они у меня знаешь, какие… Мама – врач, у нее такая улыбка… У них есть хирург, он всегда говорит: «Знаете, товарищи женщины, вот фигуру я бы взял у Валентины Михайловны, глаза у Агнессы Львовны. А улыбку…»
Настя улыбнулась.
– А отец у меня очень строгий, – предупредил Петя. – Но ты ему понравишься. Он хрупких любит. Возьмет твою ладошку в ручищу свою и скажет: «О, привел…»
– А кто он у тебя?
– Начальник цеха на Электроламповом. Не помню ни одной ночи за последние года три, когда бы у нас не звонил телефон и он с кем-то не ругался.
* * *
Петя вышел на кухню. У окна курила Вера, Эдик почему-то жарил яичницу.
– Эдик, ты что, с ума сошел? Там еды полон стол!
– Знаешь, старик, у меня когда мысль в голову приходит, я должен яйца жрать. Не знаю почему.
– Завидую я вам, ребята, – сказала Вера, глядя на звезды.
– Это почему?
– У вас яйца есть.
* * *
Расходились за полночь. Настя уже никуда не успевала.
– Поехали ко мне.
– А родители? Нет, Петя, я так не могу.
– Да они спят давно.
Поймали такси, подъехали к его дому.
– Видишь, здесь аквариум вместо витрины. Настоящий.
– И что там, прямо живая рыба?
– Ну, когда ее подвозят, она здесь плещется, плавает. Можно видеть ее и с улицы, и изнутри. Выбрать любую к обеду. Вообще наш дом до войны построили, по американскому проекту.
Они зашли во двор и поднялись на четвертый этаж. Петя бесшумно открыл, они проникли в его комнату, тахта расстелилась быстро, правда, была очень узкой для двоих. Они легли и обнялись.
