Антон отмечал день рождения. Собрались небольшой компанией: Мухин укатил на гастроли, Белка в Ленинград, зато был Эдик, ему предложили место в каком-то новом НИИ, и он приехал на разведку.
Антон начал курить трубку. Вообще раньше он не курил и дыма не переносил. Сначала пробовал отпустить бороду, но на работе не одобрили. И тогда он решил – пусть будет хотя бы трубка. В большой комнате у него теперь висели два портрета: Хемингуэя и Курчатова.
– Ты, кстати, слышал что-нибудь про «коллективного Курчатова»? – спросил Антон, поймав Петин взгляд.
– Что еще за зверь?
– Хрущев создал при себе Совет по науке, туда теперь все лучшие ученые входят, мозговое ядро страны. Только что отстояли всю Западную Сибирь от затопления, там Нижнеобскую ГЭС хотели строить.
– Жалеешь, что ушел из науки?
– Жалею, конечно. Но я могу для нее и на своем месте кое-что сделать.
– И каким же образом? – поинтересовался Кира.
– Ученым нужно создать особые условия. Для того чтобы они трудились успешно, нужна иная степень свободы. И больше политических прав. Они – вершина социальной пирамиды.
– Новая элита?
– А чем она тебе не нравится? Тебе ведь хочется, чтобы в стране все было демократически и законно?
– Глупо отказываться.
– А знаешь, кто в Англии надзирает за соблюдением конституционных прав? Кто высший арбитр в спорах?
– Палата лордов.
– А в Америке?
– Верховный суд.
– У нас это должна быть Академия наук.
Кира улыбнулся.
– Ну что смеешься, это не мои мысли, Капица и группа ученых собираются послать Хрущеву письмо с предложением. Эту функцию у нас в стране смогут взять на себя только они. Кира, пойми, наступает новое время, ученые приходят на смену политикам. А что превращает ученых в элиту? Не сила, не родословная, не деньги. Не умение рифмовать. Знания!
Наконец все уселись за стол. Антон разлил шампанское:
– Предлагаю тост на правах именинника – за аристократов духа!
Выпили. Застучали вилки. Кира продолжал сидеть и о чем-то думать.
– А математика может описать бесконечность? – вдруг спросил он.
Антон пожал плечами, не отрываясь от тарелки:
– Старик, конечно не может. – Эдик удивился такому глупому вопросу. – Бесконечность вообще нельзя описать, на то она и бесконечность.
* * *
Петя повел Настю в ванную – нужно было серьезно поговорить.
– Петь, ты чего?
– Дай поцелую.
Они сели на край ванны, поперек которой была какая-то деревянная решетка с тазом, где квасилось белье.
Целовались долго. Когда градус поднялся до неприличия, Настя сказала:
