— Ары, — злобно сквозь зубы прошипел Нахуша.
— Приятель мой так не думает, — поставил тут же в недоумение его колдун, — ары на такое не пойдут, они так мараться не будут. Это больше похоже на гоев.
— Гои то здесь откуда? — опешил атаман, — они ж селятся в лесах с другой стороны аровых земель. Как они могли сюда то попасть?
— Эх, — прокряхтел колдун, заёрзав на пологе, как бы устраиваясь по удобнее, — ещё летом до меня дошли слухи о некой банде пацанов переростков из гоев аровых, беглых, — упаднически продолжил Данава, — устроивших себе логово прямо под городом, что Манла зовут. Укрылись в небольшом лесу. Сам лес запечатали ловушками, да завалами законопатили, не войдёшь не перелезешь. Живут там по волчьи. Городских и пригородных не трогают, а безобразничают поодаль. Обозы у народа отбивают, да так по мелочи, — затем он помолчал немного, как бы обдумывая рассказывать дальше или нет, но решился и продолжил, — приятель два дня по их следу шёл, пока степь снегом не завалило. Туда следы ведут, чуть левее города. Ватага это паршивая лютует. Ни богов у них нет, ни святостей никаких. Обделённые, да злые. Бугаи выросли силы немереной. Кровь кипяток, а ума с корешок.
— Ну к нам то они не полезут, — самонадеянно заявил атаман, — а полезут, мои мужики им рога то по обломают, кровушку остудят.
— Данав, а ты чё про чужих то спрашивал? — встряла в разговор большуха.
— Так судя по тому, как и когда напали и как ловко всех перебили, они точно знали, когда и как ударить. Слишком всё было хорошо слажено. Что артельные мужики, что ватажные пацаны перемолоты были так, что похоже и понять ничего не успели. А значит заранее всё знали, соглядатай вперёд пускали.
— Думаешь и к нам нагрянут? — задумавшись спросил атаман.
— Не знаю, Нахуша, но ты уж мужиков-то настропали, — ответил колдун, вставая, — а по поводу облома им рогов, не думаю. Сам помнишь Масаку, он атаманом не хилым был, да и мужики у него не хуже нашинских, а их как пацанов сопливых. Они и не пикнули. Ладно, идти надо народ готовить. Время уходит.
— Ох, ё, — прокряхтела Дануха тоже поднимаясь.
Атаман же не тронулся из своего угла. Сидел отвалившись на стену и о чём-то крепко призадумался.
Вот так впервые по-настоящему узнала Дануха про эту «чёрную нежить». И сейчас, валяясь на траве у своего догорающего кута, почему-то корила себя, на чём свет стоит, в том, что произошло. Не доглядела, не до чувствовала она смертельную беду. И чего после этого она стоит… А ведь ещё тогда на обряде кормления Мороза её кольнуло, что нежить вызванная так лютовала и бесновалась, да отмахнулась она, как от мухи назойливой, увидав в них лишь собственные страхи. И тут она попыталась припомнить всё, что там тогда происходило.
