— Чё смурной такой, колдун? — встрял он в разговор скидывая остроконечную беличью шапку и разбрасывая ноги в стороны.
Данава опять никак не отреагировал на вопрос, продолжая хлебать из ковша. Пауза затягивалась. Наконец он оторвался от горячего отвара, поставил ковш рядом и пристально взглянув на атамана спросил:
— Атаман. Тебе охотнички ничего подозрительного не сказывали?
— Ты о чём? — спокойно переспросил Нахуша, откидываясь спиной на стену.
— Чужие тут по твоим землям ни где не шастали? Я не имею ввиду гостей. Может где по лесам попадались, нечаянно заблудившиеся, аль где на дальних подступах натоптали, кто такие непонятно?
Атаман оторвался от стены, всем телом подавшись в сторону колдуна.
— Какой дурак в это время по лесам шастать будет, да ещё так далеко от жилья? Не мути Данава. Говори, чё не так.
— Чёрная степная нежить в наших краях завелась, — выдал колдун полушёпотом, показывая всем своим видом и испуг, и волнующую заинтересованность.
— Тфу ты, отрыжка, — сплюнула Дануха, — и этот малахольный туда ж. Толь давяча бабам языки укорачивала. Братец, ты эт с каких пор в девкины страшилки играться начал?
— С тех пор, Данушка, как по нашему берегу четыре баймака поубивали под чистую.
Дануха переглянулась с сыном и оба уставились на колдуна. Тот продолжал:
— Хаживал я давеча тоже по гостям. Заглянул к своему давешнему приятелю, что на два с гаком перехода назад от нас проживает. Колдун он там родовой… был. Так вот он один от всего рода и остался. Мужики побиты, пацаны потоптаны, дети малые мужицкого пола по домам сожжены. Большуху с ближнецами тоже, кстати, — сделал он ударение на слове «кстати», обращаясь к сестре, — побили и сожгли, а что по моложе, да детей всех бабьего полу утащили в степь.
Наступило молчание. Каждый переваривал что-то своё. Атаман с большухой услышанное, колдун не до сказанное.
— Ну говори, — не удержался атаман, — чё тянешь за яйца.
— Пацанёнка он нашёл недобитого, хотя тот чуть погодя всё равно помер, но успел про эту нежить кое-что рассказать. Чёрная, большая, страшная, да не одна, а стая целая.
— Ох, ё. Чё за напасть? — всполошилась на этот раз уже встревоженная Дануха.
— Так вот приятель мой тоже в сказку не поверил и следы почитал. А натоптали они там изрядно, не скрываясь. Следы эта нежить оставила конские. Каждая такая нежить имеет пару коней, притом, как будто привязанных чем-то друг к другу. Таскает эта пара за собой шкуру. Шкуры разные, большие, сшитые, в основном туровы, да лосинные. На этих шкурах ездят по два человека. Следы чёткие, мужицкие, голов больше чем двадцать раз по три. Налетели, всех побили, баб с детьми на шкуры загрузили и как на волокушах утащили.
