Внутреннее убранство дворца было скромным. Стены обтянуты красным сукном, полы мощены дубовым кирпичом, вместо стекол в окнах использовалась слюда. Мебель самая простая – столы, лавки и стулья. Зато хороши и ярко расписаны были печи, да еще иконы в красных углах пленяли взор.
Дворцовый чин в Измайлове был более скромным, чем в Кремле, но тоже весьма обширным. Два главных лица вели хозяйство. Роль дворецкого исполнял брат царицы Василий Федорович Салтыков. Он был приставлен к ней еще в 1690 году. Вторым человеком был Василий Алексеевич Юшков, «определенный к комнате Прасковьи Федоровны и детям ее» в 1701 году по именному указу царя Петра. Юшков исполнял обязанности дьяка, то есть вел все делопроизводство, и был также личным секретарем царицы. В должность свою Юшков вступил вполне богатым человеком, что не мешало Прасковье Федоровне благодетельствовать его деньгами и подарками.
Насколько можно судить по документам, царице Прасковье с дочками в собственность был отдан только дворец, но никак ни сама богатейшая усадьба. А Измайловская усадьба заслуживает отдельных слов. Воистину это было чудо хозяйственной мысли того времени. Историк Забелин называл это хозяйство «земледельческой академией на современный новый европейский лад». Слова эти вполне правомочны: среди хозяйственных построек можно перечислить каменные риги, житный двор, льняной двор с амбарами, скотный двор, конюшенный и сенной дворы, винный завод, пивоварня, медоварня, маслобойня, стекольный завод и прочие. Реки и ручьи были перегорожены плотинами, мельницы исправно мололи зерно.
Историк XIX века М. И. Семевский пишет: «Даже сделаны были попытки производить некоторые работы с помощью машин. В 1666 году велено, например, сделать три образца: 1) „как молотить колесами и гирями без воды“, 2) „как воду привезть из пруда к виноградному саду“, 3) „как воду выливать из риг гирями и колесы“. На стекольном заводе работали венецианские мастера. Из-за границы были также выписаны садовники. В Измайловском произрастали (невозможно поверить!) финики, миндаль, кизил, персики, шелковица и арбузы. На огородах, кроме овощей, выращивали „врачебные травы“ для Аптекарского приказа. На скотных дворах производили племенной скот.»
Петр любил Измайловское. Когда-то на один из его прудов был спущен его знаменитый ботик. По Измайловской усадьбе водили иностранцев. Обычная русская привычка – вот, мол, полюбуйтесь: не хуже, чем у вас, а может быть, и лучше. И мы умеем хорошо работать! Иностранцы в меру восхищались, но потом попадали во дворец. Убогих, калек и странников, которыми кишел дом, заблаговременно прятали от чужих глаз, но всех не упрячешь. Вид русского юродства очень пугал гостей, а потому в своих записках о посещении Московии они обязательно делали акцент на странном соседстве у русских роскоши и нищенства. Все путалось в немецких и фряжеских головах. Им уже казалось, что и царица забывает умываться и живет на первобытный манер.
