Эдит сощурилась и кивнула.
— И не только рука.
— У тебя болит сердце, — отозвалась молодая женщина.
Сольвейг в отчаянии замотала головой так, что ее золотые волосы заметались из стороны в сторону.
— Ох! — вскрикнула она. — А что, если я никогда не доберусь до Миклагарда?
— Я понимаю тебя, — ответила Эдит и очень бережно сжала ей правую руку. — Я правда понимаю.
Сольвейг втянула щеки и шумно сглотнула.
— Ожидай худшего, — наставляла ее Эдит. — Тогда все остальное покажется тебе блаженством. Ты сможешь удивляться даже самым ничтожным радостям.
Девушка уставилась на нее во все глаза. «Темные волосы постоянно лезут ей в глаза, — подумала она. — Будто блестящая челка у длинношерстного пони. Кажется, будто она всегда улыбается, даже если это не так. И тихо бродит вокруг меня ласковой тенью».
— Ожидать худшего? Тебе приходится так поступать, да? — Сольвейг запнулась. — Я знаю, что ты — невольница Оттара. Его рабыня…
Эдит скрестила ноги и накинула шаль. Из покрывала выпал черный жук и быстро побежал по палубе.
— Видишь? — спросила женщина. — Он свободен. Может идти, куда захочет.
— Но он не знает о своей свободе. И не знает, куда бежит.
— И что тогда лучше? Обладать свободой и не знать, что с ней делать, или быть рабом, но иметь цель?
— Звучит как загадка.
— Ты знаешь, что я из Англии?
— Да.
— А знаешь, где находится эта страна?
— На юге.
— На юго-востоке. Напротив Дании. За двумя группами островов.
— Шетландские, — вспомнила Сольвейг.
— И Оркнейские.
— А! Это ведь оттуда привез Слоти шахматные фигурки.
— Да, — ответила Эдит. — Он рассказывал мне об этом.
— Мне нравится, как ты говоришь на нашем языке. Как ты пробуешь слова, словно ступаешь по тонкому льду.
— Так и есть, — улыбнулась Эдит и подвинулась поближе к Сольвейг. — А ты хочешь знать, что… что случилось со мной?
— Ох! — выдохнула девушка. — Расскажи мне все!
— Нас атаковала ватага шведов.
— Но почему?
— Это как-то связано с проклятием. Его наложила старая Хильда… она была нашей знахаркой.
— И что они сделали?
— Они убили Хильду и пронзили моего отца копьем. — Эдит приложила руки к горлу.
— Нет! — вскричала Сольвейг.
— Отец был вождем. Они уволокли меня прочь от детей.
— Детей?! — не поверила своим ушам девушка. — У тебя есть дети?
Эдит печально опустила голову и показала два пальца.
— О, Эдит!
— Эмма, — прошептала та. — И Вульф.
— Нет, нет, — причитала Сольвейг.
Эдит схватила ее за руку — ту, что болела. Сольвейг вздрогнула, но не отняла руки.
— И тогда, — рассказчица сглотнула комок ярости, подступивший к горлу, — они отнесли меня к своей лодке. Я вопила, но они бросили меня внутрь и привязали. И отвезли в Сигтуну.
