По другую сторону от Торстена сидел Вигот. Он втянул на борт леску, которой ловил рыбу, схватил блестящую, извивающуюся морскую форель, вынул у нее изо рта крюк и расшиб ее голову о планшир. Потом оценивающе оглядел Сольвейг:
— Они не могут устоять передо мной. — Он улыбнулся.
«А я могу, — подумала Сольвейг. — Единственный, кто не может устоять перед тобой, — это ты сам!»
Рыжий Оттар с Эдит сидели в тени стонущего паруса. Он накручивал ей темный локон на левое ухо…
Бергдис чистила рыбу, которую поймал Вигот, и выбрасывала потроха за борт, где они не успевали коснуться воды: их с криками подхватывали на лету чайки… Бард и Брита склонились вместе над какой-то настольной игрой, а Слоти, их отец, наблюдал за ними. Бруни Черный Зуб искал что-то среди груза и бранился шепотом. И далеко на носу, одна-одинешенька, жена Слоти Одиндиса простирала руки куда-то вдаль, над водой, напевая и причитая.
«У нее серебристые глаза, — подумала Сольвейг. — Острые, как серп. Интересно, она голосовала за меня или против?»
Повсюду вокруг Сольвейг торговцы занимались каждый своим делом или отдыхали. Колесница солнца медленно спускалась вниз, и ее преследовал, лая и лязгая зубами, волк по имени Сколл. Он почти догонял солнце.
— Вороны! — раздался пронзительный крик прямо у Сольвейг за спиной.
— Ой! — выдохнула она.
— Вороны! — скрипела Бергдис. — Мысль и Память. Я вижу, как они сидят у тебя на плечах.
Сольвейг с трудом поднялась на ноги:
— Я тебя не видела.
Бергдис взмахнула разделочным ножом, и он блеснул в солнечном свете.
— Мне нужна твоя помощь. Прямо сейчас. Если не успеем к закату, на корабле будет одиннадцать голодных ртов и пустых животов.
— Что мне делать?
— То же, что и я. Хвосты — прочь! Головы — прочь! А затем потроши их.
Бергдис бросила на Сольвейг проницательный взгляд:
— Чтобы быть женщиной-викингом, тебе придется быть также и мужчиной.
— Что ты имеешь в виду?
— Сама поймешь. — Она постучала ей по подбородку острым концом ножа. — Следуй за мной. — И заковыляла по палубе.
Маленькая жаровня Бергдис — всего только железная пластина, окруженная четырьмя железными решетками, — находилась в трюме и была хорошо защищена от морских ветров. Там они с Сольвейг в первый раз приготовили еду на борту корабля — зажарили морскую форель и скумбрию, что поймал Вигот, и добавили к этой снеди холодную толченую репу с морковью. После того как все наелись и запили ужин мутным элем, Сольвейг почувствовала сильную усталость. Она не могла сегодня вырезать. И вдобавок к этому дневной свет за кормой быстро угасал.
