— Склон преодолевайте на максимальной скорости, по нему ведется прицельный огонь!
Когда мимо Головачева проходила арьергардная группа, рядом разорвался вражеский снаряд…
Александр Алексеевич Головачев не дожил до Дня Победы, но он выполнил свой долг.
А вот как он этот долг понимал. В одном из писем с фронта комбриг писал: «…Да, я всегда был там, где жарко. Семь раз был ранен, а ран на моем теле одиннадцать… Но если у меня даже не будет рук, все равно пойду вперед и буду грызть врага зубами. Не будет ног — поползу и буду душить его. Не будет глаз — прикажу вести себя и буду истреблять врага. Но пока враг в России — я с фронта не уйду».
Не ушел он с фронта и тогда, когда Родина была освобождена, не ушел, и сложив свою голову. Воины бригады штурмовали Берлин и освобождали Прагу с именем Головачева на устах.
Мы так и закончили войну головачевцами.
…В центре города Василькова, недалеко одна от другой, две могилы. В них захоронены дважды Герои Советского Союза Головачев и Хохряков. Этот город от гитлеровских захватчиков освобождали войска 7‑го гвардейского танкового корпуса, в состав которого входили бригада Головачева и батальон Хохрякова. Оба они погибли уже на немецкой земле, но похоронены в городе, который освобождали. Части корпуса получили наименование Васильковских.
Целый месяц длились бои за Букринский плацдарм на правом берегу Днепра. Тяжелые бои. Когда уже стало ясно, что гитлеровцы утратили надежды на ликвидацию плацдарма, к нам приехала группа офицеров из политотдела армии. В беседах с воинами они говорили:
— Захватив и отстояв плацдарм, вы совершили великий подвиг. Сейчас вы в сами еще не можете до конца осознать, насколько он велик…
А мы не думали о подвиге. Исполняли свой долг перед Родиной, перед народом, делали свое солдатское дело — били врага, освобождали родную землю. В таких боях лучше всего проявлялся, да и закалялся характер советского человека, солдата, великого гражданина.
За отличия в боях на Букринском плацдарме многие воины были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Среди них был и Николай Горюшкин.
Вспоминается темная сентябрьская ночь. В землянке тускло горит коптилка, сделанная из гильзы артиллерийского снаряда. За столиком напротив комбрига сидит старший лейтенант Николай Горюшкин. Худой, подтянутый, собранный. Взгляд его темных глаз устремлен куда–то в угол, на земляной пол. Он явно избегает встречи со взглядом полковника.
