— Я спросила, кто в таком случае убил императора Николая? — повторила Половцева. — Неужели ты не заметил ничего подозрительного?
— Кто, кто… — в раздумье произнес Возняк. — Среди прислуги многие думали на лекаря Мандта. Но я не согласен. Лекарь он, мне кажется, неважный, человек очень упрямый, но не убийца. Он очень переживал, когда императору становилось все хуже и хуже.
— Может, другие врачи?
— Нет, они тоже… Хотя подождите! Енохин!
— Что Енохин? — спросил Дружинин.
— Он из всех врачей был самый умный, самый знающий, — принялся объяснять Возняк. — Но вот что странно. 11 февраля императору стало значительно лучше. Казалось, он начал выздоравливать. В тот день его, среди других врачей, посетил и Енохин. А потом, выйдя из дворца на площадь, он встретился с каким-то иностранцем и говорил с ним о болезни Его Величества. Я как раз в этот день получил увольнительную на три часа и шел мимо них. Енохин меня не заметил, а я слышал часть их разговора…
— Почему ты думаешь, что это был иностранец? — резко спросил Дружинин.
— Потому что они говорили по-английски!
— Откуда ты знаешь? Ты что, понимаешь английский?
— Уже немного понимаю, — отвечал Возняк. — Так я знаю три языка: польский, русский и французский. Последний я выучил, пока служил во дворце. А когда я решил, что нам с Аней надо бежать в Америку, стал учить английский. Книжку на развале купил и учил.
— И о чем же они говорили? — спросила Катя.
— Незнакомец спросил: «Как он?» А доктор ответил: «Очень плох, как я и говорил». Тот снова спрашивает: «Когда это произойдет?» А Енохин отвечает: «Дней через шесть-семь, не больше». А последний вопрос, который я услышал, был такой: «И когда вы приедете?»
— А ответ? Что он ответил? — с нетерпением спросила Катя.
— Вот этого я уже не слышал, — с сожалением признался Возняк. — Не мог же я возле них стоять и слушать! Я и так шел еле-еле, стараясь ничего не упустить.
— Что, ты уже тогда подумал, что речь идет об убийстве? — недоверчиво спросил Дружинин.
— Нет, ничего такого я тогда не подумал, — признался парень. — Просто мне было интересно послушать английскую речь. А потом я забыл об этом разговоре. У меня тогда голова другим была занята — я все время о нас с Аней думал. Только сейчас вспомнил, когда пани спросила.
Несколько минут прошли в молчании. Половцева о чем-то напряженно размышляла. Затем, повернувшись к Дружинину, сказала:
— Больше здесь делать нечего. Возвращаемся в имение. А вы…
Тут она повернулась к Анне, которая внимательно слушала их разговор, и закончила:
