Но так он говорил, только если компания была широкая и в ней могли попасться случайные люди. Если же наборщик был уверен, что его окружают одни лишь польские патриоты, он раскрывал свои истинные цели. Тогда он признавался, что был в Варшаве и встречался с вождями поднимающего голову нового движения за независимость. И в Радом он прибыл не просто так, а с целью собирать отряды для будущего выступления. Особенно его интересуют люди, уже послужившие в российской армии и обученные обращению с оружием. Не знает ли кто таких людей? — спрашивал Клех. Может, кто-то из них недавно прибыл в Радом?
Его признания попадали на благодатную почву. Многие из его слушателей заявляли, что готовы хоть завтра примкнуть к движению, если оно начнется. Относительно же людей с военным опытом наборщику-патриоту ничего определенного сказать не могли — никто не знал таких людей.
Где квартировал наборщик Клех, никто сказать не мог — выйдя из корчмы, он всегда таинственным образом исчезал в какой-нибудь подворотне. А спустя некоторое время в двери отеля «Империал» входил инженер Томашевский, неизвестно откуда взявшийся.
Поздним вечером, уже ближе к ночи, инженер обычно приходил в гости к графу и графине. После чего двери номера, который снимали супруги Пшибельские, плотно закрывались, так что никто посторонний уже не мог подглядеть или подслушать, чем они там занимаются. И хорошо, что не мог: иначе этот любопытный был бы немало удивлен. Потому что «польский патриот» Пшибельский, как и графиня Кити, и инженер Томашевский вдруг переходили с польского или французского — языков, на которых они разговаривали днем, — на русский язык.
И обсуждали они всегда один и тот же вопрос.
— Ну что, слышно что-нибудь? — обычно спрашивал «граф».
— Мне порекомендовали еще двух горничных, — отвечала «графиня Кити». — Увы, нашей Ани среди них нет.
— А у тебя что? — поворачивался «граф» к «инженеру».
— Тоже ничего, — качал тот головой. — Никаких следов.
— Но ведь должны же они где-нибудь объявиться! — с досадой восклицал «граф Пшибельский», он же Кирилл Андреевич Углов.
После четвертого дня пребывания в Радоме, такого же безрезультатного, как и остальные, выслушав рапорты подчиненных, руководитель группы заявил:
— Нам надо менять тактику. Если Возняк вообще направился сюда, к себе на родину, он, видимо, не намерен поселяться отдельно, собственной семьей. Скорее всего, он направился к своим родителям. Их и надо искать.
— Совершенно согласен! — кивнул Дружинин. — Причем делать это надо не в Радоме — здесь я мещанские круги все прошерстил. Скорее всего, его предки — крепостные какого-нибудь графа или простого шляхтича.
