— Я своим звонил, там подобрали больного человека, — прибежал из ТЗП запыхавшийся Ш.Ш. — Едут?
— Идет упряжка, идет, — успокоили его.
Вернулись пилоты со свертками.
Подкатила упряжка. Каюрил Сидоров. Он лихо затормозил, остановил собак, доложил лейтенанту о выполнении приказания.
— Молодец, — похвалил его Ш.Ш.
С нарты повели под руки в вертолет закутанного в длиннополую овчинную шубу человека.
— Это Шкулин! Что с ним? — спросил Кащеев.
— Не знаем, — ответил Ш.Ш. — Худой, желтый, еле ходит, ничего не ест… Молчит, думает… может, он того… — и Ш.Ш. покрутил пальцем у виска. — Всякое бывает, север…
— Бывает, — согласился Кащеев.
Второй пилот помог больному и обратился к пассажирам:
— Непредвиденное обстоятельство, товарищи. На борту — больной. У нас сверхзагруэка. Один человек должен выйти, полетит следующим рейсом. Женщины с детьми остаются, а кому выходить — решайте сами… — И он пошел к проходу в кабину.
Через некоторое время в машину вошел командир экипажа:
— Ну, как решили?
Пассажиры молчали.
— Давайте быстрее, мы ждать тоже не можем!
— Чего решать, кто последний был в списке, тот пусть и выходит, — раздался чей-то голос.
«Гм… резонно», — подумал пилот.
— Кто последним был?
— Я, — сказал Алекс Мурман.
— Вот видишь… — виновато сказал командир.
— Мне в отпуск надо, — промямлил Алекс.
— Я не виноват, — развел руками командир, — ничего не поделаешь. Зато на следующий борт ты первый, — успокоил пилот Алекса фальшиво-бодряческим голосом.
Алекс понял, что следующего борта сегодня не будет. Вздохнул:
— Не судьба, значит.
Он полез в хвост вертолета за рюкзаком, и ему показалось, что где-то уже видел этого больного.
Человек полулежал на спальном мешке, шубу он распахнул, глаза его были закрыты.
«Где же я его встречал?» — вспоминал Алекс, осторожно вытаскивая рюкзак у него из-под изголовья. Больной открыл глаза, внимательно посмотрел на Алекса, и тут Алекс Мурман его вспомнил.
Он выпрыгнул с рюкзаком из вертолета. Закрутились винты, подняв снежный ураган. Прячась от поднятого винтами ветра, Алекс побежал подальше в сторону.
Вертолет медленно поднялся, наклонился вперед, резко пошел вперед к земле и тут же взмыл вверх.
«Это он, — думал Алекс, — тот самый, что убил собаку Мэчинкы. Да. Тот самый… Значит, приговор Старого Старика осуществился… Желтые болезни — мнительность и страх — должны погубить негодяя, — вспомнил Алекс. — Да и я сказал Карабасу, чтобы Шкулин знал. И он действительно оказался мнительным и трусом. Все время дрожал и боялся чего-то. Боялся мести. Колдовства и наговора. И от страха и мнительности заболел… эти случаи во множестве известны медицине. Нет, это не Старый Старик, это я его приговорил!»
