Всем грустно, ничего не поделаешь.
Вот и чай закончен, все с тревогой ждут заключительного ритуала — «полярной пятиминутки». На полярных станциях этого побережья существовал обычай — отъезжающему насовсем давалось время высказать каждому в глаза, что он о каждом думает, всю правду. Женщины на «пятиминутку» не приглашались.
Настя убрала посуду, ушла.
Мужчины остались одни.
— Ну? — спросил Иванов.
Мурман молчал.
— Может, еще по одной, а? — спросил дед Пакин. — С чаем-то исповедоваться — совсем грех…
— И то дело! — поддержал Чиж.
Иванов сходил на кухню и выставил бутылку. Алекс всем разлил. Встал, вздохнул полной грудью:
— Ну что ж, раз решили соблюдать обычай, пусть так и будет.
Сел, положив на стол тяжелые руки.
— Самый симпатичный мне из вас — Иванов. Не потому, что начальник, не подумайте. Сейчас он не начальник для меня, да и вряд ли когда нас жизнь еще сведет вместе. Хорошо было с тобой, Семен, Анастасию только зря ревновал. Я знаю, знаю, дело прошлое.
Он снова всем налил.
— Тебя, Славик, терпеть не могу. И не мог все время. Раздражаешь ты меня. С удовольствием начистил бы тебе личико, но ты физически сильней… Вот ты все интеллигентом хочешь стать, костюмы по радио заказываешь, галстуки получаешь с материка, журнал мод выписываешь. Зря это… Ничего из тебя не получится. Личико у тебя не то и манеры. За сто верст мужиком несет. И никакие тебе костюмы и журналы не помогут. Интеллигентность это вот здесь, — он постучал по голове, — вот здесь, — он постучал по левой стороне груди… — Это дается с рождением, с воспитанием… А ты хам.
— Ну ты чего, чего! — встрепенулся Чиж.
— Молчать! — рявкнул на него Иванов. — Тебе слово не дали. Мог раньше говорить, во время зимовки, а теперь его очередь!
— И тебя я не люблю, Максимыч, — тихо сказал Алекс деду Пакину. — Скряга ты. Не бережливый, а скряга. И врун. Не зимовал ты на западных полярках, я на базе в кадрах интересовался. И приехал ты сюда за пенсией. Да уж живи, если тебе так лучше. Людям ты вреда не приносишь, но жить с тобой я бы не стал. И один ты, без бабы, знаешь, почему? Бабы любят щедрых, если хочешь знать…
— Мда… — Иванов почесал в затылке. Никто не смотрел друг на друга. Все молчали.
— Ну ладно. И на том спасибо, — первым выдавил дед.
— Граждане судьи, у меня все, — пытался улыбаться Алекс. — Я пошел. Я хочу проститься с окрестностями.
Он вышел.
Иванов видел в окно — Алекс направлялся к каньону.
— Надо собираться, — буркнул он, ни к кому не обращаясь. — Настя! Где мой маленький рюкзак?
