Кружаю по травам, туесок берестяной подставляю, а капельки в него кап-кап. Скоро через край посыплются, а их и не убыло в лесу. И мне хватит, и муравьишкам вдосталь, и мышке-норушке, и тетерушке с ребятишками, и каждому, кто сюда повернет.
Посмотрит сыздали — редкая травка выстилается, а склонится к земле — земляничному красноросу обрадуется. И не забудет, вспомнит в мороз-трескун, снегосев-куржак. И мне выснится ватажка муравьиная да почуется запах яства лесного.
В просторном «рукаве» разнолиственной рощи по увалу (а сыздали, с околицы деревни Тюриковой она и впрямь напоминает зелено-ситцевую рубаху с плеч богатыря среди наспевающих хлебов) наткнулись мы с дочкой на несметную грибную рать. Старинной дорожкой, чья твердь угадывалась еще приметным «швом» меж рукавом и становиной, пестрели сыроежки и загорелые, потнолицые валуи-слизуны, с обочин дозорили плечистые, крутоплечие белые грибы — ни дать, ни взять русские богатыри-дружинники, вон и палицами дождевик и геркулесовы дубинки — подле них в реденькой травке… А уж обабков и в новых и поношенных шапчонках вовсе не счесть, а уж красношеломных подосиновиков сколько… Как есть собрались русичи дать битву на поле Куликовом!
Мы не стали спешить — с ходу хватать все, что на глаза попало. Ну и покойное затишье окрест приглашало к неторопливости, сулило уединенное удовольствие грибосбора. Дочка, правда, подозрительно оглянулась и прислушалась, бросилась, было, навстречу грибной гуще, да тут же и опомнилась! Я как остановился, так и не продвинулся, а словно в своем во саду ли в огороде пристраивал заплечный мешок с едой в тень тройни берез, рядышком поставил корзину и ведро.
Застыдилась дочка своей горячности, своей недоверчивости — боязни, что кто-то вот вынырнет-поднимется из папоротника или на машине легковой опередит нас — тогда успевай-имай!.. А как поверила в отцово спокойствие, первой же и подсела к мешку и обрадованно предложила пообедать на воле. Да, поди, и устала она, пусть и не показывает виду. Километров восемь отшагали мы после автобуса через поскотину и голой дорогой, поднимаясь сперва увалом к роще, а потом еще и долго огибали «подол» рубахи, где, как бы сказала моя бабушка: «Ежеденно люди обшаривали-освашивали каждое пятнышко по лесу».
Промялись мы с Мариной на славу и чуть не весь пропитал подобрали за один присест. Дома консервированную скумбрию стараемся не замечать — до того она приелась-надоела, а тут дочка хлебным ломтиком насухо вылизала томатный соус в нутре банки. Про запас оставили пару домашних лепешек и полтермоса чая, да я и без этого додюжу до завтра.
