Он дал ей свой платок, и она вытерла слезы.
— Я упала или что-то в этом роде. Было два взрыва, и мне кажется, что вторым меня сбило с ног. Я ничего не помню. Пожалуйста, скажите, кто такой Руперт?
— Не имею понятия. Я не знаю полицейского по имени Руперт, здесь не было также полицейского в ковбойских сапогах.
Она некоторое время раздумывала над услышанным.
— Кем был Каллаган по профессии?
— Профессор права в Тулейне. Я там учусь.
— У него были враги?
Глядя на дорожные огни, она отрицательно покачала головой.
— Вы уверены, что это сделано преднамеренно?
— Никаких сомнений. Это была очень мощная взрывчатка. Мы нашли часть ступни, застрявшей в заборе на расстоянии двадцати пяти метров. Мне жаль, но он убит.
— Может быть, кто-то перепутал машины?
— Такая возможность есть всегда. Мы все проверим. Я полагаю, что вы должны были находиться с ним в машине?
Она попыталась ответить, но не смогла сдержать слезы и уткнулась лицом в платок.
Они остановились у «Чэрити» между двумя санитарными автомобилями около входа для экстренной медицинской помощи и оставили синюю мигалку включенной. Он помог ей побыстрее пройти в грязную приемную, где уже находилось с полсотни людей, страдающих от болей и неудобств. Она пристроилась у фонтана с водой. Олсон говорил с дамой за окошком, и хотя разговор шел на повышенных тонах, она не могла разобрать его. Маленький мальчик с окровавленным полотенцем вокруг ступни кричал на руках у матери. У молодой негритянки вот-вот должны были начаться роды. Не видно было ни врача, ни сестры. Никто не спешил.
Олсон склонился над ней:
— Я скоро вернусь. Держитесь. Я отгоню машину и буду через минуту. Вы можете ответить?
— Да, конечно.
Он ушел. Она опять проверила, не идет ли у нее кровь. Крови не было. Двойные двери широко распахнулись, и две сердитые сестры вышли за роженицей. Они буквально поволокли ее за собой куда-то вниз.
Дарби подождала, а затем пошла вслед за ними. С заплаканными глазами и платком у рта она могла сойти за мать кого-либо из детей. Палата была забита сестрами, санитарами и больными, вопящими и мечущимися от боли. Она завернула за угол и увидела надпись: «Выход». Прошла через двери, попала в другую палату, поспокойнее первой, еще одни двери — и она оказалась на площадке приема тяжелобольных. Аллея впереди была освещена. «Не бежать. Наберись терпения». И вот уже она идет быстрым шагом по улице. Прохладный воздух помог сосредоточиться. Слезы удавалось сдерживать.
