Взгляд Гарри медленно оторвался от дела и остановился на Финке, стоящем со значительным и нарочито серьезным видом и нервно перебирающим пальцами, которые никак не могли справиться с верхней пуговицей пиджака.
— Я — один из подателей заявления, — продолжил Финк, — и, если вы мне позволите, я хотел бы коснуться вопроса об отсутствии матери ребенка.
Гарри молча смотрел на него с таким видом, будто отказывался верить своим глазам. Реджи невольно улыбнулась. И подмигнула Бакстеру Маклемору. Гарри наклонился вперед и, оперевшись на стол локтями, казалось, ловил каждое гениальное слово, произнесенное самым выдающимся юристом всех времен и народов.
Финк убедился, что у него есть внимательные слушатели.
— Ваша Честь, мы считаем, то есть все, кто подписал заявление, считают: дело настолько срочное, что данное слушание должно было состояться немедленно. Ребенка представляет адвокат, и, я бы сказал, вполне компетентный адвокат, и никакие права мальчика не будут нарушены в связи с отсутствием его матери. Насколько нам известно, мать должна постоянно находиться у постели своего младшего сына, так что трудно сказать, когда она сможет присутствовать на слушании. Мы считаем, Ваша Честь, что необходимо немедленно начать данное слушание.
— Да что вы говорите? — заметил Гарри.
— Да, сэр. Такова наша позиция.
— Ваша позиция, мистер Финк, — произнес Гарри медленно и громко и указал пальцем, — сидеть вон на том стуле. Пожалуйста, садитесь и слушайте меня внимательно, потому что я повторять не буду. И если мне придется это сделать, то я прикажу надеть на вас наручники и увести вас в нашу распрекрасную тюрьму, где вы приведете ночь.
Ошарашенный Финк упал на стул. Челюсть у него отвисла.
Гарри хмуро посмотрел поверх очков прямо на Томаса Финка.
— Теперь слушайте внимательно, мистер Финк. Вы здесь не в Новом Орлеане в одном из шикарных залов заседаний, и я не один из ваших федеральных судей. Это мой личный зал, и я сам устанавливаю здесь правила. Правило номер один в этом зале: вы можете говорить, только если я к вам обращусь. Правило номер два: вы не надоедаете «Его Чести» ненужными речами, замечаниями и комментариями. Правило номер три: «Его Честь» не желает слушать голоса адвокатов. Он их слушает уже двадцать лет и знает, как они обожают звук собственного голоса. Правило номер четыре: в моем зале для заседаний вы не встаете. Вы сидите и говорите как можно меньше. Вам понятны эти правила, мистер Финк?
