— Как же все-таки решаем: оливье или винегрет? — спрашивает жена.
— Оливье, — сонно отвечает он.
— Знаешь, к шпротам действительно лучше оливье, а вот к селедке — винегрет.
— Так пусть будет винегрет.
— Да, но твои братья любят оливье, всю салатницу сразу к себе тащат, ну прямо хоть накладывай одному двойную порцию, а другому — тройную!
— Ну делай оливье.
— Но ведь без винегрета не подашь ни селедку, ни грибы… Придется готовить и оливье, и винегрет. — Жена озабочена так, словно речь идет о спасении земной цивилизации.
— Так делай и то, и другое.
— Но это же займет не менее шести больших тарелок, на столе не останется места для консерваций! Огурцов и кабачков должно быть шесть-семь салатниц. Маринованных грибов — минимум — три, это святое. И между прочим, с повестки дня не снимаются ни буженина, ни фаршированные яйца.
— Яйца можно снять, — ему очень хочется спать, он бормочет сквозь сон.
— Да ты что?! Фаршированные яйца — это наше семейное фирменное блюдо! Сделаем все виды фарша — и печеночный, и сырный, и луковый… В общем так: яйца вне конкуренции, даже не обсуждаем… Но какая же будет основа — винегретная или оливьевная?
— Оливковая, — мямлит он на свою голову. Такого презрения к событиям глобального масштаба жена перенести не может. Она включает светильник возле кровати и трясет его за плечо.
— Снова бросаешь меня, оставляя один на один с домашними заботами! Я, кажется, научный работник, а не куховарка! И при этом должна рассчитать, как накрыть полноценный стол минимум на тридцать персон!
— Сколько-сколько?! На черта тебе тридцать персон?
— Да ты что?! Видно, тебе пора уже пройти курс йодистого золота! От склероза! Не иначе! Мы же еще год назад решили, кого будем звать!
Уже несколько ночей подряд жена вдохновенно талдычит про холодные и горячие закуски, напитки и десерт, а до него только сейчас дошло, о чем это она. Да, да, приближается дата. Двадцать пять лет вместе. «Сере-е-бряные свадьбы — негаснущий костер, серебря-ные свадьбы — душевный разговор», — эта песня как раз была популярной в тот год, когда они подъехали на «Чайке» к особняку в Липках, поднялись по белым ступеням, прошли сквозь неимоверно роскошные комнаты, а кто-то из гостей все повторял: «Ну и жили же люди!» — намекая на дореволюционных владельцев. Все было торжественно до умопомрачения. Запомнился багряный маникюр сотрудницы Дворца Счастья, которая тыкала в строчку в реестре, где нужно было поставить свои подписи.
