После предварительной обработки материалов, 22 апреля в 19.05 мы вылетели на льдину № 3. В этом полете предполагалась посадка на широте 83°00′ и долготе 180°00′. В соответствии с этим за счет горючего нагрузка самолета была увеличена. К третьему прыжку в район «полюса недоступности» мы были готовы 20 апреля, но задержала погода. Синоптики Москвы и полярных станций на мысе Шмидта, острове Диксон и в бухте Тикси лететь не рекомендовали. Глубокий циклон захватил всю область океана к северу от острова Врангеля. Улучшение предсказывалось лишь на 22‑е, в связи с чем было принято решение вылетать на льдину 23 апреля.
Но утром 22‑го погода резко изменилась к лучшему. После тщательного знакомства с новым прогнозом и фактической погодой всех островных станций и береговой черты решено было стартовать 22 апреля.
После сорокачетырехсекундной пробежки по идеальному аэродрому бухты Роджерса, самолет тяжело оторвался и, медленно набирая высоту, лег на курс по маршруту: остров Врангеля — мыс Гаваи — мыс Литке и далее к 83° северной широты. Перегрузка сверх всяких добавочных норм явно сказывалась на моторах. Выбрасывая черный дым из патрубков, самолет достиг высоты ста пятидесяти метров только после получаса полета. Над океаном высота уже сто семьдесят метров. Раскинув широкие оранжевые крылья, самолет уверенно берет курс на север, к вершине нашего треугольника. Вскоре погода портится, начался снегопад. Чтобы лучше наблюдать за льдом, снижаемся до ста метров. В просвет удается поймать солнце. Мы на широте 80°00′, при долготе 174°00′ западной. Это район предписанной нам посадки. Но под нами большие Пространства открытой воды, и это заставляет нас лететь дальше, чтобы проследить ее северные границы, поскольку открытая вода в этих широтах — полная неожиданность для науки. Кроме того, в заданном районе погода была настолько плохой, что о посадке не могло быть и речи.
Дело в том, что в плохую погоду, когда отсутствует солнце, все неровности льда делаются совершенно незаметными, а следовательно, нельзя выбрать льдину для посадки.
Мы шли на малой высоте. Низкая облачность и снежные заряды прижимали нас совсем к поверхности льда. Иногда мы входили в полосы тумана, и тогда все скрывалось в его молочной белизне. Прошел час. Погода не улучшалась, а наоборот, делалась все хуже и хуже. Началось обледенение. Смываем спиртом лед с винтов машины, изменяем курс, идем западнее, чтобы выскочить из фронта циклона, не обнаруженного синоптиками. Он, этот вторичный фронт, как мы предполагали, двигался на восток. Но погода не улучшилась. Самолет все больше и больше тяжелел от нарастающего льда. Оборвало одну из выпускных антенн. Саша Макаров быстро заменил ее новой. Положение ухудшилось. Уже больше тридцати минут мы шли вслепую на высоте пятидесяти метров, и прямо под нами мелькали в просветах черные разводья воды.
