— Сергей, помоги, пожалуйста.
Вишняков отбросил окурок в сторону, поднялся на ноги и принялся подбирать сухие листья и мох, засовывая всё это под хворост.
— Для того, чтобы разжечь костёр, нужна растопка, — пояснил он. — Листья и мох, в отличие от веток, запылают сразу, и огонь станет быстро разрастаться. А то, что делали вы — это Сизифов труд. Дайте мне какую-нибудь бумагу.
Попов с обескураженным видом снова зашёл в избушку и вынес оттуда газету, в которую ранее были завёрнуты бутерброды. Сергей оторвал от неё небольшой кусок, свернул его в трубочку, поднёс зажженную спичку, после чего сунул под хворост. Раздалось потрескивание, и через несколько мгновений спускавшиеся на землю сумерки прорезало жаркое пламя. Мы подошли к костру и стали с удовольствием впитывать исходившее от него тепло.
— О, я смотрю, мы не так уж и безоружны перед лицом природы, — послышался голос Тагерова. — Во всяком случае, огонь добывать умеем.
Он вышел из-за домика, держа в руке выпотрошенную заячью тушку, обмыл её остававшейся в ведре дождевой водой, и с помощью Лили стал нанизывать на шомпол.
— Ой, у меня же соль есть, — спохватилась Ширшова и посмотрела на меня. — Димочка, не сочти за труд, возьми в моём рюкзаке.
Я выполнил её просьбу.
Намазав тушку солью, мы подвесили её над огнем, уселись вокруг костра и стали наблюдать, как постепенно нарумянивается её корочка.
— Мясо — это конечно хорошо, — произнёс я. — Но как быть с водой? То, что мы брали с собой в дорогу, подошло к концу. Речкой или озером здесь не пахнет. Ратовать только на дождь?
— Вода здесь быть должна, — проговорил Алан. — Тот охотник, который здесь жил, где-то же её брал. Нужно ещё раз внимательно обследовать окрестности. Авось найдём какой-нибудь родник. А может, и не только родник. Может, ещё какой-нибудь самородок отыщем. Вишняков, ты тщательнее оберегай свою находку, а то ни дай Бог потеряется.
— Алан! — с упрёком бросила Юля.
Сергей ничего не ответил. Он поднялся на ноги и с каменным выражением лица принялся переворачивать заячью тушку другой стороной к огню.
— А как будем сегодня жажду утолять? — спросил я.
— А клюква на что? — воскликнул Тагеров. — Клюквой и утолишь.
Жаркое из зайца получилось восхитительным. Эх, сейчас бы к нему картошечку с квашеной капустой и хлебом, думалось мне. Мы обглодали каждую косточку до последней жилки. Мне казалось, что ничего вкуснее я до сих пор ещё не ел. И дело здесь было не только в сильном голоде, при котором, как известно, и лук может показаться сладким. Просто свежее мясо, приготовленное на природе, в походных условиях, на открытом огне, по своей калорийности не идёт ни в какое сравнение с морожеными бройлерами, зажаренными дома на сковородке. Кто не верит, может при желании в этом убедиться.
