— Н-ну и какую еще работу ты пришел задать н-нам? — весело спросил молодой барон слегка заплетающимся языком. — Н-небось, х-хочешь, чтоб н-насыпную дорогу восстановили?
— Нет, мой повелитель, — негромко промолвил Нумис. — Он отказался сообщить свои новости шендрону.
— Во как? — Молодой барон опорожнил рог и знаком велел мальчику налить еще. — З-значит, у н-него есть башка на плечах. Разговаривать с шендронами без толку. Тупые м-малые. Все шендроны болваны, правда? — обратился он к Кельдереку.
— Поверьте, мой повелитель, — ответил Кельдерек, — я не имею ничего против шендрона, но… просто такое дело…
— Ты ум-мешь читать? — перебил молодой барон.
— Читать? Нет, мой повелитель.
— И я не ум-мею. А пос-сотри на старого Фассел-Хасту. Что он там читает? Как знать. С ним н-нужно держать ухо востро: возьмет да и з-заколдует тебя.
Барон с куском коры в руке повернулся и хмуро зыркнул на весельчака, словно желая сказать, что он, по крайней мере, не болтает глупости во хмелю.
— А уж кто писать ум-меет… — Молодой барон соскользнул со стола на лавку, дрогнувшую под ним. — Про н-них я все скажу одним словом…
— Та-Коминион, — раздался скрипучий, резкий голос из глубины хижины, — я хочу поговорить с ними. Зельда, приведи их сюда.
Другой барон поднялся с лавки напротив и властно поманил Кельдерека с Тафро. Они проследовали за ним из синдрада в дальнюю комнату, где сидел в одиночестве верховный барон. Оба в знак почтения и покорности склонили голову, поднесли ко лбу сложенные ладони и выжидательно замерли с опущенными глазами.
Кельдерек, никогда прежде не представавший перед Бель-ка-Тразетом, заранее постарался подготовиться к этому моменту. От одного взгляда на верховного барона мороз подирал по коже, ибо лицо его (если слово «лицо» здесь вообще применимо) было страшно обезображено и выглядело так, будто когда-то расплавилось и застыло. Лоб пересечен уродливым белым рубцом; левый глаз, вылезший из глазницы на щеку, наполовину скрыт под длинным мясистым бугром, тянущимся от переносицы до самой шеи. Челюсть перекошена вправо, и рот вечно приоткрыт в кривой гримасе; на подбородке — синевато-багровый шрам, по форме напоминающий молот. Чудовищная эта маска хранила выражение сардоническое, проницательное, гордое и отчужденное — выражение, изобличающее в верховном бароне человека несокрушимого, которого не убьет ни предательство, ни осада, ни знойная пустыня, ни потоп.
Бель-ка-Тразет сидел на круглом табурете, похожем на барабан, и пристально смотрел на охотника. Несмотря на жару, он был в толстом меховом плаще, скрепленном на шее медной цепью, и видом своим вызывал в воображении образ черного шатра с установленной на верхушке отрубленной вражьей головой. Несколько долгих мгновений в комнате висела тишина — тишина напряженная, как натянутая тетива. Потом Бель-ка-Тразет произнес:
