Хижина делилась на две неравные части. В глубине находилась спальня Бель-ка-Тразета и прочие жилые помещения. А большая часть хижины — так называемый синдрад — служила одновременно совещательным залом и трапезной для баронов. Все бароны собирались здесь редко — только когда созывался полный совет. Они постоянно предпринимали охотничьи и торговые экспедиции на Большую землю, поскольку на острове не было железа и вообще никаких металлов, кроме тех, что привозили из Гельтских гор, выменивая на шкуры, перья, полудрагоценные камни и всякие ремесленные изделия вроде стрел или канатов… да собственно, на любые предметы, имеющие меновую ценность. Помимо баронов и их личных слуг, никто из охотников и торговцев не мог покинуть деревню без разрешения. По возвращении из путешествий бароны, как и простой люд, были обязаны докладывать все свои новости. Находясь на острове, ужинали они обычно в синдраде с Бель-ка-Тразетом.
Пять или шесть лиц повернулись к вошедшим. Ужин уже закончился, на полу вокруг стола валялись кости, огрызки и корки. Один мальчишка-прислужник собирал отбросы в корзину, другой брызгал водой на песчаный пол. Четыре барона все еще сидели со своими винными рогами на лавках, опираясь локтями на стол. Но двое стояли около двери, поближе к меркнущему дневному свету, и приглушенно переговаривались, склонив голову над счетной доской с каменными шариками и покрытым письменами куском коры. Похоже, то была какая-то опись: когда Кельдерек проходил мимо, один из них сказал: «Нет, двадцать пять канатов, не больше», а другой передвинул указательным пальцем шарик на счетах и уточнил: «Значит, двадцать пять точно есть?»
Кельдерек и Тафро остановились перед очень высоким молодым человеком с серебряным браслетом на левой руке повыше локтя. Когда они вошли, он сидел на столе спиной к двери, но сейчас повернулся к ним, с винным рогом в руке, чуть покачиваясь и упираясь ногами в лавку. Слабо улыбаясь, он смерил взглядом Кельдерека, но ничего не сказал. Кельдерек в замешательстве потупил глаза. Молодой барон продолжал молчать, и охотник, чтобы не потерять присутствия духа, попытался сосредоточить все внимание на огромном столе, который он знал по рассказам, но видел впервые. Старинный этот стол был украшен резьбой, выполненной с мастерством, каким не владел ни один плотник или столяр из ныне живущих на Ортельге. Все восемь ножек имели форму пирамиды, крутые грани которой поднимались к вершине ступеньками. Из двух углов столешницы, видных Кельдереку, выступали резные медвежьи головы с вытянутым вперед рылом и разинутой оскаленной пастью. Прямо как живые. Охотник невольно содрогнулся и быстро вскинул глаза.
