— Хорошо. Пироги и правда всегда были отличными, — заметил Самуэл, отрезая от бараньей ноги тонкий пласт мяса. — Но деньги за последнего убитого нами красавчика ты принес, а вот сердца не было. Йон согласно кивнул. Последний дракон (их с Самуэлом последний, а не тот, совсем последний, которого убили Марс с Леонардом) оказался насмерть заморожен, и все, что получилось отковырять от ледяной глыбы — ядовитый наконечник с хвоста, который забрал в свою коллекцию Самуэл. Сердца Марисе в тот раз не досталось.
— Да ну, ерунда какая, — вяло оспорил Йон. — Даже сказать смешно.
Все, что хотела от меня жена — это сердца драконов?
— Но ведь и впрямь пирог был выше всяческих похвал, — не согласился с ним Ройс. Он был почти не пьян, потому и говорил длинными и складными фразами. Так было всегда: кто-то ведь должен был за ними следить. И раз уж Ройс умудрялся следить за целой ротой королевских гвардейцев, то четверо пьяных друзей не были для него непреодолимой силой. Даже с тем, что двое из них были колдунами. Он дольше всех был не у дел (с тех самых пор, как они из шестерки стали пятеркой), потому и сумел, на взгляд остальных, добиться больших успехов. И пока остальные считали убитых драконов, Ройс считал свои звания.
— С ума сойти, — буркнул Йон, подпирая голову кулаком. — Все, что хотела от меня жена — сердца драконов. О господи…
— Не выражайся, — как бы мимоходом включился в беседу Марс и тут же из нее выпал. Старший брат Леонарда совершенно не любил лишний раз разговаривать.
— Сердце, подумать только! — продолжал возмущаться Йон. — Вкусно, конечно, но не то что бы я не пробовал ничего вкуснее… ну вот, например. Нога. Самуэл, твоя нога? Самуэл согласно кивнул.
— Отличная нога!
— Спасибо, друг.
— Но чтоб из-за сердца дракона так пилить…
— Женщины, друг, — неожиданно трезвым голосом сказал Леонард и снова опустошил кружку. Об остальном на утро Йон помнил смутно. Единственное, что помнил очень четко — это как они спорили о способах возвращения Йону благосклонности жены (он был единственным, связанным узами брака, и друзья ценили этот союз, хоть и искренне не понимали). По всему выходило, что единственный их шанс — это вновь принести Марисе сердце дракона. Все были готовы с энтузиазмом взяться за это дело, даже Ройс, чье присутствие на ежеутренней гвардейской перекличке было обязательным. В нем, как и во всех остальных, говорило вино. В меньшей консистенции, чем в остальных, но все же именно оно. Но последнего дракона убили Марс и Леонард, и больше драконов не было. Ни одного. Совершенно. «Дело труба», — заключили они и отправились спать. И один только Ройс, держась за стены всех прилегающих к дому Самуэла улиц, пополз в свои казармы, где его уже ждала вверенная ему рота имени мертвого принца. На утро, наложив на себя с десяток исцеляющих заклинаний, загодя заготовленных Самуэлом и Марсом, они пришли к выводу, что ситуация и впрямь безвыходная. Потому как драконов больше нет. Вообще. Совсем.
