Отец сидел в углу комнаты, мрачно попыхивая трубкой. Матушка держала его за руку и заглядывала в глаза, надеясь, что это шутка.
Как же так, бормотала она, неужели ты не понимаешь, что предаешь все то, чему мы тебя учили.
Мы уедем, твердо решил отец. И ты нас больше не увидишь. Дидрик покорно кивнул. Он словом не обмолвился о том, что затем и приехал: спровадить их из города. Тогда бы отец ни за что не уехал.
С чувством выполненного долга и в полном унынии Дидрик возвращался в город. Пожар потушили, и теперь студенты сновали туда-сюда поперек рельсов, не то возбужденные случившимся, не то обиженные на судьбу-злодейку. Но перемены им нравились.
Чего нельзя было сказать о Дидрике.
Хорст что-то немелодично напевал. Слуха он не имел, отчего выходило траурно и внушительно. Дидрик никак не мог сосредоточиться.
— Прекрати это делать.
— Составлять протокол заседания?
— Нет, — раздраженно отозвался президент, — петь. А то я тебя уволю.
Вчера они вместе обмывали конец череды нудных заседаний. Со всеми последствиями.
— А это не я, — ответил помощник, но мычать перестал. — Да и вообще: уволишь ты меня, а протоколы тебе кто будет составлять, Ишван?
— Нет, — Дидрик показал зубы в опасном оскале. — Его секретарша.
Ты, Хорст, не забывай, что незаменимых людей нет.
Хорст хотел было едко ответить, но передумал. Нужно быть умнее: уволить его все равно не уволят. Когда твоя голова представляет собой свинью-копилку из правительственных тайн, у тебя путь только один.
Благодаря умелым махинациям Хорста уровень благоволения Дидрику в стране немного повысился. Вопреки всему, эта планка неспешно ползла вверх. Министры только разводили руками и старались приглядывать за предприимчивым личным помощником президента — как бы чего не вышло.
Но Хорст, казалось, о таком даже не думал.
Прошло полгода с тех пор, как был заложен первый камень в фундамент нового города, будущего Приштограда, последнего рубежа на северной границе. Форт, врубающийся в соленую гладь Северного моря, надежный (хотелось верить) и незыблемый (когда-нибудь). На удивление народ притих, пообвыкся с мыслью, что кому-то придется отправляться в вечную зиму (которая, кстати, была вовсе не вечная, а полугодичная), и уповал только на то, чтобы президент вспомнил о переполненных тюрьмах.
Прошло полгода с тех пор, как был заложен первый камень в фундамент нового города, будущего Приштограда, последнего рубежа на северной границе. Форт, врубающийся в соленую гладь Северного моря, надежный (хотелось верить) и незыблемый (когда-нибудь). На удивление народ притих, пообвыкся с мыслью, что кому-то придется отправляться в вечную зиму (которая, кстати, была вовсе не вечная, а полугодичная) и уповал только на то, чтобы президент вспомнил о переполненных тюрьмах. Решив сменить тему, Хорст поднялся и, потянувшись до соседнего стола, положил перед Дидриком лист бумаги.
