— Но он жив. И, помолчав и не дождавшись ответа, сказал Солдату:
— Свободен. Солдат, кивнув, ушел. Его будто бы встревоженный взгляд зацепился за плечо Офицера, и тот им неловко двинул, скидывая это неприятное ощущение.
— Мы, безусловно, верим вам, — Высший чин заговорил негромко, и Офицер почувствовал, как с него снимают военную скорлупу. С ним говорили как с гражданским.
— Он нам больше не нужен. Гениального разума больше нет. Мы склонны думать, что… — и Высший чин замолчал, потом, будто передумав, кивнул самому себе. — Вы докажете нам свою верность, а после вас отпустят. Дадут документы и деньги на первое время. Офицер молчал. Ему было плохо, тошно, больно. Он не хотел верить в то, что слышит. Высший чин, увидев его лицо, только сухо улыбнулся:
— Когда вы его увидите, то поймете, почему так нужно. Запомните, что он уже не человек. Вы ведь тоже не любите мутантов? Кивнув, ошеломленный, скованный и бесправный, Офицер вышел из кабинета. Он шел по коридору, не сразу заметив, что на выходе ему в руку вложили пистолет. Тяжелый американский пистолет. Коридор гулко отдавался в плечах, каждый шаг грохотал в голове, он не знал, куда идти, но шел правильно, потому что коридор никуда не сворачивал. Коридор уперся в тупик, и Офицер вместе с ним. Он постучал сначала в одну дверь, затем в другую. Из одной высунулся парень с широким американским носом и помахал рукой, после чего скрылся. Из другой вышел военный. Кивнул Офицеру, и следом за первым вышли еще двое военных. Под руки они держали Ученого. Тот еле шел, волочил ноги и на Ученого был похож меньше всего. Прозрачные глаза навыкате таращились раздраженно и зло, язык висел изо рта, все руки и плечи были покрыты корочкой с волдырями. Он что-то бормотал, а на лице цвели желто-фиолетовые следы от сходящих синяков. Ученый так боялся, что его будут бить чужие военные, и совершенно не ожидал ударов от своих. Что его пытали, было видно сразу. Офицера снова замутило, но в этот момент Ученый вскинул голову, зарычал и вцепился зубами в плечо одного из конвоиров, пытаясь прокусить ткань и кожу тупыми человеческими зубами. Конвоир вскрикнул и выпустил его руку, Ученый рванулся и по-звериному прыгнул вперед. Но его изловили, навалились, прижимая к полу, пока конвоир зажимал плечо рукой, а Офицер в ужасе смотрел на гору тел перед ним. Ученый извернулся и теперь смотрел ненавидяще и дико, и Офицер вдруг почувствовал, что ему не только страшно. Он не просто боится этого, нового Ученого. Он еще и ненавидит его. Он в самом деле никогда не любил мутантов. И знал, что сам Ученый тоже их не любил. И если бы мог, сам бы попросил его убить. Ученого подняли, отряхнули, поставили на ноги, плотно ухватили за руки и повели. Дальше он шел уже спокойно, подволакивал ноги и только иногда оседал на чужих руках. Офицер шел следом и думал о том, как их радостно встречали.
